Николай Ободников - Чертовидцы, или Кошмары Брянской области

Хирург с маниакальным оскалом насиловал больничную утку. Как мог.

Поблизости валялся старомодный саквояж с порожними капельницами, пилами, реберными ножницами и прочими инструментами, предназначенными для ампутации конечностей и грубой работы с костями. Булат пригляделся: на груди хирурга, в такт движениям, дергался бейджик с надписью «Бёдор Ф».

– Только не говори, что тебя зовут Бёдор Фондарчук. Это кино мне в жизни не досмотреть.

Бёдор с испугом оглянулся. Глаза, будто обведенные чернотой, расширились. Медицинское судно качнулось на эрегированном пенисе.

– Че-чертовидец?! Вы же сгинули! Откуда взялся? Пахло всеми, но только не тобой. Зачем людской смрад сокрыл? Секретики, да?

– Секретики? – Булат задумался. – А что, есть один: сам худ, а яички – с пуд. Где мой собрат по ремеслу?

– Ты ж не знаешь. Твой дружок нынче адским задницам угождает. Так что сфинктер допроси, борода!

Прежде чем Булат успел что-либо сделать или сказать, хирург воткнул себе в шею скальпель и уверенным, широким движением провел им.

Через несколько секунд для одержимого «Бёдора Эф» всё закончилось.

– «Борода»? – Булат с оскорбленным видом подошел к зеркалу, висевшему над аккуратным умывальником. Взглянул на отражение. Обмер. – Боже, и впрямь щетина заколосилась.

Как назло, воды в кране, чтобы привести себя в порядок, не оказалось. Булат в задумчивости ощупал двухмесячные кудряшки, пожал плечами, подобрал чью-то расческу и без колебаний обмакнул в чужую кровь. Затем тщательно прилизал бороду и вернул черным волосам на голове привычное положение.

Несмотря на бесконечный мачизм и неуловимое выражение брезгливости на лице, Булат больше всего наслаждался собственной прической. Настоящий кок Элвиса. В тринадцатилетнем возрасте, в подсобке одного магазина, куда проник, чтобы разжиться сигаретами, он увидел плакат короля рок-н-ролла. Красота укладки сразила его наповал. Петь он так и не выучился, зато всем сердцем полюбил музыку. Ну и конечно же, сделал прическу как у кумира и даже отстоял право носить ее.

В уплату привилегии пошел зуб, выбитый возле школы.

Булат оглядел себя. Получилось недурно. Этакий худой и бородатый Элвис Пресли с желтыми глазами. Или псих, использовавший кровь в качестве мусса. Как бы то ни было, результат удовлетворил его, и он наконец-то покинул больницу.

В ночном воздухе распространялись сладкие ароматы осени, несшие в себе горчившие струйки, какие обычно приманивают мух к очагам гангрены. Звездное небо пестрело нездоровым амарантовым оттенком.

Порождения тьмы и нечеловеческого порядка шныряли по истерзанному городку. В сторону десятого микрорайона проехал объятый красноватым пламенем трамвай с табличкой: «Ул. Олега Кошевого – Набережная Кюбель». Внутри с тихим потрескиванием тлели обугленные пассажиры. У мусорного бака через дорогу отвратительного вида женщина целовала голову пятилетнего ребенка. Блестевшие глазки дитя бессмысленно таращились в пустоту. На вывеске с рекламой минеральной воды «Жемчуг гор» болталась человеческая кожа. Ее скользкий хозяин, спотыкаясь и пошатываясь, бродил внизу.

И ни одного здорового человека.

Выжившие затаились в уголках собственных квартир-гробниц. Почти все окна первых и вторых этажей, насколько хватало глаз, закрывали наспех приваренные ставни и решетки. Только на восточной стороне перекрестка пересечения Вербной и Павловской работало кафе «АрбузЬ». Правда, огромный плакат, стоявший близ открытой двери, утверждал обратное. Буквы на нём извещали и гласили: «Бог послал мне срочную телеграмму, и теперь я и моя Лилия на небесах. Давайте к нам, олухи!»

Иво́т находился во власти потустороннего зла и бесчисленных аномалий.

Увидев всё это, Булат на миг лишился дара речи.

– Я что, апокалипсис проспал? – вопросил он. Не выдержав, в гневе гаркнул: – Свет из дома, трупы в пляс?!

Во мраке переулков и навесов вспыхнули десятки кошмарных глаз, напоминая огоньки сигарет. Зашелестели мертвые голоса.

– Чертовидец?! Невозможно.

– На дыбу его! И поиграть! Поиграть с ним!

– Лучше прокатить на капоте!

Голоса сплелись в скандирующий, насмешливый хор:

– Смерть ему! Смерть! С-с-сме-е-ерть!

Булат схватил себя за яйца:

– Ну, так идите и выкусите.

Однако все, ограничившись воплями, разбежались. Никто не рискнул принять вызов того, чья жизнь еще час назад считалась угасшей.

Булат направился в сторону полицейского управления. Там он рассчитывал получить информацию о местоположении Прохора Питонина – вспыльчивого капитана полиции, в свое время прикрывавшего сотрудников бюро буквой закона и классикой табельного оружия.