Екатерина Вострова - Мой бывший темный

– А пахнет как на псарне… – сквозь зубы прошипел бывший, так что слышала только я. – Ненавижу любителей собак.

Я боязливо принюхалась. Вроде бы ничем не пахло.

Одно его присутствие давило, даже дышать стало труднее. И тем не менее я почувствовала себя защищенной. Если кто-то и мог мне навредить здесь, то только он сам.

– Что вы там бормочите?

Правильно ли я сделала, позвонив ему?

– Говорю, как невежливо с моей стороны, – тон не предвещал ничего хорошего. – Я не представился. Виктор Альбертович Алмазов.

На лбу директора выступили капельки пота.

– Алмазов? – сглотнув, повторил он. – Эээ… А я Петров Василий Семенович.

Он звучал жалобно.

– Приятно познакомиться, Василий Семенович, – тоном Виктор напоминал кота, который задумал поиграть с мышью.

– А чем я обязан? Представитель фармкомпании на промышленном предприятии… – он виновато развел руками и нервно улыбнулся. – Это так неожиданно. Если бы я заранее знал о визите… может быть, желаете экскурсию?

На последнем слове голос сорвался на высокие ноты, дав петуха.

– Не желаю, – он снова сжал мои плечи, слегка разминая и массируя.

Сердце забилось чаще от его прикосновений. Когда-то давно он делал точно так же. Я словно перенеслась на полгода назад, когда еще не знала о существовании скрытой стороны его жизни.

Чуть подалась навстречу этим чутким рукам…

Интересно, а он еще ко мне хоть что-нибудь чувствует?

И тут же обругала себя. Что за глупость! Нет у него никаких чувств. Нет и быть не может. Какие чувства у убийцы? А если бы и были, это ничего не поменяло бы.

Все это блажь, наваждение, память тела.

– Я правда понятия не имею, куда пропали эти чертовы коробочки… – прошептала я. Больше себе, чем тем, кто был вокруг. Словно бы напоминая самой себе, зачем и почему я сейчас здесь. Уж явно не для того, чтобы таять от малейшего прикосновения этих сильных рук. – Я не могла ничего перепутать. На них ведь маркировка наклеена.

– О каких коробочках она говорит? – спросил Виктор.

– Пропали со склада, за который она отвечает. Новое поступление. Объяснительную мне писала, – Василий Семенович кивнул туда, где лежали документы.

Виктор бегло прочитал, а затем порвал бумаги.

– Все возможные претензии можете адресовать мне, – как по волшебству в его руках появилась визитка, и он положил её на стол. – Думаю, будет лучше, если ваша сотрудница подождет за дверью, а мы…

Директор вытащил из кармана платок и вытер им лоб.

– Наша сотрудница? Ничего она не наша… Я ее вообще увольнять собирался.

– Как увольнять? – пришла в ужас я. – Я беременна, меня нельзя увольнять.

Но Виктор чуть тряхнул меня, вынуждая умолкнуть.

– Нет, если нельзя… – Василий Семенович поднял руки, смотря на собеседника при этом так, словно бы только от него зависело, можно что-то делать или нет.

– Отчего же. По собственному желанию вполне можно, – милостиво разрешил Виктор. – И даже одним днем.

– О! Прямо сейчас? Одну минуту! – закивал директор, кидаясь к компьютеру.

– Я не собираюсь увольняться. Какое еще собственное желание?! – не выдержав, вскочила с места. – Ты…

Лицо бывшего абсолютно ничего не выражало, в то время как я кипела праведным гневом. Он ведь должен был помочь мне! А не делать мою ситуацию еще хуже!

– Сядь. В твоем положении волноваться нельзя, – сказал, словно гвоздь забил.

Внутри что-то оборвалось. Ноги подкосились, я плюхнулась на стул. В голове проносились ужасные картины возможного будущего.

Как там сказал директор? Отправлюсь рожать в тюрьму?

И главное, мне даже обвинить некого, потому что во всем виновата моя собственная глупость…

Директор вытащил из принтера еще один лист бумаги. На этот раз – заявление на увольнение.

Мой бывший наклонился ко мне, прошептав:

– Делай, что я говорю. Это в твоих интересах, – произнес он с нажимом. – Пожалуйста.

Я отчаянно замотала головой. Мне нравилась эта работа, коллектив. Я нуждалась в ней, в конце концов. Мне нужны были деньги. Да и не так-то просто найти себе хорошее место, если у тебя нет высшего образования, но зато есть детдом, который многие считают клеймом.

– Ты ведь понимаешь, что все равно сделаешь это? – Виктор, похоже, начал терять терпение.

От его голоса задрожали коленки. Он сейчас намекает на то, что если не подчинюсь сама, то все равно сделаю, что надо, под гипнозом?

Пока какого-то желания подписать заявление не было. Видимо, мне все еще давался выбор. Сделать самой, или меня заставят.