Опоздав ровно на пять минут, я робко постучала в дверь кабинета. Первой лекцией стоял какой-то унылый гуманитарный предмет, и все одногруппники, как один, распластались по партам, сквозь сон слушая монотонный убаюкивающий голос преподавателя, имени которого пока никто не удосужился запомнить.
На мой стук никто даже не обернулся, и я незаметной тенью проскользнула на второй ряд. Маринка, неизменная спутница моей учебной жизни, разлеглась прямо на неразобранной сумке и, судя по ее блаженному выражению лица, видела во сне что-то очень приятное. Какой удивительный предмет – всего за пять минут превратил мою вечно бодрую и неугомонную подругу в амебу. Я толкнула ее локтем в бок, и она приоткрыла густо подведенные черным глаз, приветственно подняла руку и снова погрузилась в сон, оставив меня наедине с навязчивыми мыслями.
Мы с Маринкой были единственными девушками в этом мужском царстве футбола, Dot`ы и других увлечений наших совершенно не привлекательных мальчиков. Когда в одиннадцатом классе пришло время решать, кем я хочу быть, то моя ничем особо не интересующаяся натура ничего не ответила. А раз уж с успеваемостью было хорошо сразу по всем предметам, но тяги при этом я не испытывала ни к одному из них, то дальновидный отец решил отправить свою единственную дочь по собственным стопам – в строительный институт. И вот я, без пяти минут инженер, точнее, замужний без пяти минут инженер, сижу на какой-то социологии и витаю в облаках. Мысли уносят меня к пугающим, то и дело возникающим в голове запахам костра, лижущего мои ноги; к незнакомому странному парню, знающему меня чуть ли не лучше, чем я сама. К размытым картинкам из детства, когда я чего-то сильно хотела, а потом оно сбывалось, и мама каждый раз раздражалась на мое «я же говорила». К дурацкому решению принять ухаживания мужчины на десять лет старше, которому только-только сдала зачет, трясясь от страха, а потом незаметно для самой собой выйти замуж и полностью повиноваться, теряя себя.
– Эй, мать, ты жива? – Маринка теребила меня за руку. Пока я витала где-то в собственном подсознании, лекция успела закончиться, а аудитория опустеть.
– А, да… – мой взгляд наконец сфокусировался на подруге.
– Совсем крышечка поехала? Пялишься в одну точку, не реагируешь!
– А сама-то! – Я шутливо пригрозила ярко накрашенной черными тенями девушке с длинными волосами, сохранившими память обо всех цветах радуги, в которые она красилась за последние годы. – Встретила в трамвае парня…
– Уууу… – она заулыбалась, обнажая черную подкову пирсинга в уздечке под губой. – Наконец послушалась моего совета! Клин клином – лучшее средство!
– Да нет, он скорее в твоем вкусе.
– Это как?
– Ну, знаешь, что-то вроде гота, я в них не особо разбираюсь. Только худой очень. И… – я не знала, как объяснить подруге его пугающее поведение, – кажется, он за мной следил, потому что знает обо мне слишком много.
– Круто! Еще и маньяк! – Маринкины глаза загорелись искрой «дуринки», как я это называла, за что иногда любила подругу еще больше, а иногда готова была придушить на месте и спрятать голову в песок.
Огонек погас так же быстро, как и вспыхнул: по коридору кафедры к нам направлялся Антон. «Я сматываюсь», – шепнула мне на ухо Марина: с моим мужем они друг друга откровенно недолюбливали, а после моих признаний об истинной сути наших взаимоотношений подруга предпочитала к нему не приближаться, боясь, что может без преувеличения выцарапать ему глаза.
– Доброе утро, Антон Викторович! – сладко пропела она, скривив за его спиной рожу и показывая жестами все, что на самом деле думает.
– Здравствуй, Марина! – пренебрежительно бросил Антон и воинственно повернулся ко мне, не знавшей как придать себе расслабленный вид и унять сбивающееся от предстоящей взбучки сердце. – И что это мы опаздываем? – Он тяжело опустился на край парты, презрительно разглядывая мое платье.
– Трамвай в депо пошел. – Я задумчиво листала тетрадь сегодняшней лекции, в которой значилось только название предмета.
– А вовремя выходить не судьба?
Лицо багровело, и на носу выступали лиловые прожилки, как у заправского алкоголика, раскрывая любимое вечернее времяпрепровождение Антона, о котором немногие догадывались. В общественном месте он держался и даже говорил шепотом, чтобы ни в коем случае не испортить образ самого идеального человека в мире. Претензии от этого становились мягче и завуалированнее, но их объем не сокращался, а скорее даже рос.
Читать дальше