Кати Беяз - Мемуары Ведьмы 2

В следующую же секунду я вскипела, просто не выдержав больше такого безразличия к собственной персоне. Я должна была что-то для него значить – плохое или хорошее, неважно. Но он должен был меня как-то выделить в своём сознании из всей этой общей массы барышень, которыми он обладал при жизни и даже после неё.

– Мой род спалил твой дом и тебя вместе с ним. – Так сильно начав, мой голос к концу дрогнул, осознавая всю грубость слов и низость мыслей.

– Я был бы никчёмным магом, если б не знал своё будущее, – полный терпимости и снисхождения к моей выходке, произнёс он.

– Но зачем-то же ты собираешь свой дом по кускам? Ты умер однажды и хочешь возродиться снова! На самом деле ты живёшь в могиле и ты – не молодой красавец, а двухсотлетний старик! – высказалась я как на духу, обнажив все свои немногие знания.

– Откуда тебе знать? Возможно, я здесь только во снах, как и ты. Возможно, в реальной жизни в своём новом воплощении я не так уж много старше тебя!

– Скажи мне, это правда? – полным надежды голосом отозвалась я.

– Отдай мне мою деревяшку, и я скажу, – не уступая мне в наивности, вдруг заявил он.

Я внезапно поняла, что это и в самом деле может быть правдой! У меня появилась реальная надежда воссоединиться со своей второй половинкой в реальной жизни. Впрочем, то, что именно он – моя вторая половинка, у меня на тот момент не было абсолютно никаких сомнений.

– Как мне тебя найти? Скажи, где искать! Мы же созданы друг для друга, как луна и солнце, как закат и рассвет, как… – полным девичьих надежд голосом протянула я, словно просила его сжалиться над моими чувствами.

Он остановился, оборвав меня:

– Нет никаких половинок, мы все целые от природы… Но если ты хочешь быть для меня такой же желанной, как и я для тебя, тебе необходимо познать одну простую вещь.

Тут он наклонился ко мне совсем близко и снял свой капюшон. Я с каким-то небывалым облегчением увидела его прекрасные растрёпанные кудри и глубокий взгляд серых глаз. Его тонкие губы с витиеватым изгибом дьявольски манили меня, чтоб слиться в заветном поцелуе. Я закрыла глаза от удовольствия и наконец-то почувствовала его запах. На моё удивление, он был терпкий, словно от какой-то лесной ягоды, затем немного отдавал хвоей и раскрывался ночной гвоздикой. В то же мгновение я обнаружила деревянную щепку у себя в руке. Она совершенно непонятным образом очутилась со мной в этом сне, и я прикинула, что, видимо, уснула, прикоснувшись к ней между матрасами. Всё ещё не открывая глаз, я чувствовала любимого мужчину совсем рядом; он не обнимал меня, а скорее обволакивал собою всё моё пространство. Его губы коснулись кончика моего уха, и он невероятно нежным голосом произнёс:

– Чтобы стать всеми желанной, тебе необходимо перестать быть блюдцем, всю жизнь ищущем свою кружку. И даже кружкой от старинного сервиза на двенадцать персон быть недостаточно. Стань уникальной, единственной, полной чашей своего горячего чая, в котором стремятся раствориться все сахаринки мира; которую считают своей половинкой тысячи блюдец; когда сотни серебряных чайных ложечек, стараясь сбалансировать её содержимое, вызывают в ней только лишь приятный звон и распространяющийся аромат её уникального травяного настоя.

Я практически не слушала его, и эту фразу мне пришлось впоследствии доставать из самых глубин своей памяти. Далее я ощутила его сухие трепетные руки, которые поглаживали мои пальцы. Губы колдуна перенеслись к моему лицу, и я потянулась к ним как к единственному желанию всей своей жизни.

Меня ослепила яркая вспышка, и, с болью открыв глаза, я поняла, что проснулась.

Дедушка соорудил мне красивую деревянную ширму, которая отделяла мою кровать от большого пространства главной комнаты. Мы с бабушкой расписали её фантастическими белыми птицами с золотым оперением, глаз одной из которых являлся природным круглым отверстием в тонкой деревянной доске. Я тихо встала с кровати и приблизилась к своему тайному глазку. Сначала электрический свет ударил мне в глаз, но вскоре я смогла различить за нашим круглым столом всё ту же худую тёмную девушку. Однако она уже не казалась ни дерзкой, ни влюблённой, напротив – её лицо было уставшим и бледным. На нём не было и следа макияжа, а в тёмных волнистых волосах желтели кусочки сухих листьев и травы. По звукам чайных приборов я угадала, что бабушка заваривала свой лечебный чай. Тихими шагами вернувшись в кровать, я совершенно беззвучно легла обратно и отвернулась к стене.