Эркман-Шатриан - Сборник Рейнские рассказы

Слуга появился, и г. Каспар Шварц сказал ему, указывая на Христину:

- Выведи-ка ее!

- Мне решительно нужно завтра подать форменное прошение об освобождении города от этой несчастной. Существуют же у нас дома для умалишённых, слава тебе, Господи!

Тогда безумная принялась зловеще хохотать, между тем как слуга, исполненный жалости, брал ее за руку и ласково говорил ей:

- Ну... Христина... ну... выходите!

К ней вернулось ее безумие, и она лепетала: "Дёйбша!.. Дёйбша!.."

Пока все это происходило у судьи Каспара Шварца, вниз по улице Арсенала спускалась карета; часовой на карауле перед оружейным парком, узнав экипаж графа Дидерика, полковника имперского Гильбуриггаузенского полка, отдал честь; изнутри ему ответили.

Карета, пущенная полным ходом, казалось, должна была объехать Германские ворота, но она въехала на улицу Железного человека и остановилась перед домом судьи.

Полковник, в полной форме, вышел, поднял глаза и, казалось, был поражен, так как взрывы зловещего хохота безумной слышались снаружи.

Граф Дидерих был мужчина лет тридцати пяти или сорока, высокий, с черными волосами и бородой, с лицом строгим, энергичным. Он сразу проник в сени, увидел Ганса, выводящего Христину Эвиг, и вошел без доклада в столовую, крича:

- Сударь, полиция вашего квартала ужасна! Двадцать мивут тому назад я остановился перед собором, когда ударили к Angelus'у. Выходя из кареты, я вижу графиню Гильбуриггаузен, спускающуюся с крыльца: отодвигаюсь, чтобы пропустить ее, и замечаю, что наш сын, трёхлетний ребенок, сидевший возле меня, только что исчез. Дверца со стороны Епископства была открыта: кто-то воспользовался моментом, когда я опускал подножку, чтобы похитить ребенка! Все поиски, произведенные моими людьми, оказались безполезными... Я в отчаянии, сударь... в отчаянии!..

Полковник был в чрезвычайном волнении. Его черные глаза сверкали, как молния, сквозь две крупные слезы, которые он силился удержать; рука его сжимала рукоять шпаги.

Судья казался уничтоженным: его апатичное существо страдало при мысли о том, что ему придется встать, всю ночь отдавать приказания, отправиться лично на место происшествия, - одним словом, в сотый раз приниматься за поиски, всегда остававшиеся бесплодными.

Ему хотелось бы отложить дело до следующего дня.

- Сударь, - продолжал полковник, - знайте, что я отмщу за себя. Вы головой своей отвечаете за моего сына. Вы обязаны следить за публичным спокойствием.... Вы не исполняете ваших обязанностей... Это недостойно! Мне нужен враг, вы слышите? О! пусть я знаю, по крайней мере, кто меня убивает! - Произнося эти несвязные слова, он прохаживался взад и вперед, стиснув зубы, с мрачным взглядом.

Пот градом лил с алого лба мейстера Шварца, который тихо пролепетал, смотря в свою тарелку:

- Я в отчаянии, сударь, в истинном отчаянии... Но это десятый!.. Воры - более ловки, чем мои чиновники; что же я могу поделать?..

При этом неосторожном ответе граф подскочил от бешенства и, схватив толстого человека за плечи, поднял его над креслом:

- Что же я могу поделать! Ах! вот как вы отвечаете отцу, требующему от вас ребёнка!

- Пустите меня, сударь, пустите меня, - заныл судья, задыхаясь от страха. - Ради всего святого, успокойтесь... женщина... безумная... Христина Эвиг только что была здесь... она мне сказала... да, я помню... Ганс! Ганс!

Слуга все слышал у двери, он появился мгновенно:

- Что прикажете?

- Беги за безумной.

- Она еще здесь, господин судья.

- Ну так введи ее. Присядьте, полковник....

Граф Дидерих продолжал стоять посреди комнаты, а минуту спустя вошла Христина Эвиг, угрюмая и тупо смеющаяся, какой она вышла.

Слуга и служанка, заинтересованные происходившим, стояли на пороге, разинув рот. Высокомерным движением полковник подал им знак удалиться, затем скрестил перед мейстером Шварцем руки:

- Ну-с, сударь, - воскликнул он, - какие указания надеетесь вы получить от этой несчастной?

Судья попытался заговорить; его толстые щеки задрожали.

Хохот безумной походил на рыдания.

- Господин полковник, - проговорил, наконец судья, - эта безумная женщина - в том же положении, как и вы; вот уж два года, как она потеряла своего ребёнка; от этого она и сошла с ума.

Глаза полковника налились слезами.

- Дальше? - спросил он.

- Она только что заходила ко мне; кажется, у неё был проблеск сознания, и она сказала мне...

Мейстер Шварц смолк.

- Что же?

- Что она видела женщину, уносившую ребенка!...