Фрэнки Блато - Раз мальчик, два мальчик

– Мы живем в конце правого и левого крыла на четвертом этаже. Возможно, есть возможность поселить нас ближе друг к другу или ближе к вашему сыну?

– Подобные вопросы решает мой муж, – отозвалась София. – Но я поговорю с ним и спрошу, возможно ли это. А сейчас прошу меня извинить. Сегодня у детей выходной, но завтра к Эдварду придет преподаватель. Я перевела его на домашнее обучение, временно. Постарайтесь не мешать ему с утра и до обеда.

София развернулась, чтобы уйти, но в последний момент обернулась.

– Ах да, прошу прощения за сегодняшний завтрак. Отныне приходите к завтраку в десять утра. Обед будет в три дня, а ужин в восемь вечера. Мы принимаем пищу все вместе в определенное время, поэтому я прошу вас не опаздывать к трапезе.

На этом пани Горакова повернулась к Тиму спиной и зашагала прочь.

– Да что я такого сказал-то?! – крикнул Каз вслед Тиму, но это было все равно, что кричать вслед уходящему поезду.

Если честно, Каз ляпнул про “присматривать” только из-за того, что Тим начал его раздражать. Было что-то забавное в его вечном недовольстве, но нельзя же быть недовольным абсолютно всем? Да Каз бы крышей поехал, если бы его голова была полна таких мыслей. Впрочем, если Тим и правда воспринимал все, как говорил, то его можно было только пожалеть.

Поскольку Тим убежал наверх, Каз из принципа двинулся вниз. Он снова очутился на первом этаже, прошел мимо уже знакомой пустой кухни и неожиданно вывалился в холл. Ночью Каз плохо рассмотрел его. Холл был просторный. От двери к лестницам вела ковровая дорожка, уже порядком затертая, но все еще производящая впечатление. Рядом с выходом стояла вешалка, на которой одиноко висело чье-то пальто. Каз подошел к двери и уже было толкнул ее, чтобы выйти на улицу, как услышал голос, доносящийся сзади:

– Одноногий Джаакуб за стеной зарыл свой труп!

Каз невольно вздрогнул и обернулся. На него хитро смотрела маленькая девочка лет десяти, повиснув на перилах на нижнем пролете лестницы.

– Привет, – сказал Каз. – Что это за стишок?

– Одноногий Джаакуб за стеной зарыл свой труп! Только он не понимал, что ужасно провонял! Пес соседский от него не оставил ничего! – продекламировала она с выражением, а затем застенчиво улыбнулась.

– Интересный стишок, – сказал Каз. – Где таким учат?

– Мне подруга в школе рассказала, – поделилась девочка. – Только маме не говорите.

– Не скажу. Ты ведь Кристина, да?

Кристина была одета в длинное белое платье до пола. Точная копия платья Софии, только поменьше. У нее были темные волосы, в отца, зато вились как у матери. Мелкими кудряшками, и уже почти достигали поясницы, хотя были заколоты.

– Это я, – сказала Кристина.

– Так что за Джаакуб, который зарыл свой труп?

Стих был странный, как раз в духе их “паранормального” расследования, но Каз помнил о том, что дети в этом возрасте набираются в школе всякой несусветной дичи.

– Это стишок! Стишок! – Кристина рассмеялась, а потом подхватила подол юбки и убежала вверх по лестнице.

Каз вздохнул. Он никогда не думал, что навык общения с детьми когда-либо ему понадобится. Но сейчас Казу почему-то ужасно хотелось утереть нос Тиму, разузнав что-то интересное или полезное. Было не так уж важно, в пользу “паранормальной” версии или обычной, подтверждающей, что Гораковым просто нужен семейный психиатр.

Каз открыл входную дверь и оказался на улице. Было светло и пасмурно, а под свитер тут же забрался пронизывающий осенний ветер. Надо было взять куртку, но возвращаться уже не хотелось. Каз поежился.

– Одноногий Джаакуб за стеной зарыл свой труп, – пробормотал Каз засевший в голове стишок и пошел вперед, чтобы не стоять на месте.

У Гораков был ухоженный сад с аккуратно подстриженными кустами и газонами. Каз прошелся по мощеной дорожке. Она завела его в лабиринт из живой изгороди, который поражал своим однообразием. В поместье как будто вовсе не жили дети. Везде было пусто и ухожено, как на застывшей картинке. Из чувства противоречия Каз свернул с дорожки и пошел по газону в сторону дома. Было так холодно, что Каз намеревался просто дойти до стены и вернуться к двери, как вдруг пнул что-то ногой. Посмотрев вниз он увидел какую-то белую палку. При ближайшем рассмотрении это оказалась кость. Каз понятия не имел, чья именно.

– Вот и одноногий Джаакуб, – сказал Каз сам себе.

Он говорил вслух, чтобы хоть немного отвлечься от холода, хотя облачка пара, вырывающиеся изо рта, вдвойне играли злую роль: напоминали о холоде и о том, что Каз хочет курить, а у него нет сигарет.