Анна Владимирова - Его истинная. Наследие

– Почему вы ещё не подписали договор? – шепотом потребовала у Зула.

– Алиса, там такой договор! – закатил глаза Магистр. Не удивительно, конечно. – И нам ещё предстоит его вычитывать и править.

– Но стоило ведь того, – наивно вопросила я.

– Еще бы! – кивнул Магистр, отодвигая мне стул рядом с собой. Алекс сел по другую его руку.

Только тут я окинула взглядом немногочисленных присутствующих. Рядом с Алексом села незнакомая мне троица, один из которых был оборотнем. Магистр как раз принялся меня с ними знакомить. По нашу сторону расселись также трое – весь отдел внешних связей в полном составе. Заиграла живая ненавязчивая мелодия в исполнении маленькой труппы в одном из углов зала. Официанты начали действовать.

А я – прислушиваться к разговору мужчин. Зул восхищал, как и всегда, но и пришелец не лез за словом в карман.

– Вот увидите, Алекс, сотрудничество именно с нашим институтом будет вам наиболее полезно.

– Когда будет, тогда и увидим.

– Безусловно.

Интересно, какая выгода обещана Правящему? Я даже не поинтересовалась деталями, но, кажется, скоро это исправят. Хоть зверь на меня больше не смотрел, я чувствовала его настороженное внимание. Люди могли разговаривать, вести беседу, но ничто не мешало в это время ему ко мне присматриваться. Во всех смыслах.

Его внимание само по себе ничего не значило. Даже такое пристальное. На примитивном уровне самец делал стойку на самку, только и всего. Только Правящие ничего не делают просто так. Они – политики. Либо он считает, что может позволить себе этот интерес, либо тут какая-то выгода. И, пока я не вижу его зверя, мне ничего не грозило. Кошка по поводу нового знакомого занимала на удивление мудрую позицию: драпать. В кои то веки степень опасности по ее собственной шкале была признана заоблачной, а не «допустимой» – на уровне кисточек ушей.

– Зул, можно вас? – тихо прошептала, когда принесли десерт.

Мы извинились и прошествовали в зону бара. При этом между оголенных лопаток будто кто-то затушил сигарету, так вспыхнула кожа от пристального взгляда.

– Зул Вальдемарович, а что у нас за интерес в Швейцарии?

– Чаю, Алиса?

– Кофе.

– Видишь ли…

– Кифар? – мысль о том, что Зул хотел получить доступ к священной ведовской вершине, зудела на языке весь вечер.

– И не только. Швейцария – зона большого скопления аномалий границы. Восстановление психиков там пойдет быстрее, чем в Карелии. – Меня всегда поражало то, как Магистр переживал за своих людей, и сейчас я понимающе кивнула – цель действительно стоящая! – Прежний Правящий вообще не шел с ведами на контакт, но теперь шанс есть…

– Прежний правящий? – моргнула я.

– Да, у них там свои разборки, – отмахнулся Зул. – Важно, что Алекс готов подписать договор и пустить меня туда.

– Неужели есть вероятность, что не подпишет? – я обхватила руками чашку.

– Будет колупать каждую шероховатость, – закатил глаза Зул. – Но я его понимаю.

Я усмехнулась.

– Так а я тут все же зачем?

– Не хочется, чтобы он думал, будто прав в отношении оборотней Института, – нахмурился Зул. – Пришлось всем дать отгулы…

– Я в курсе, – кивнула понимающе.

Действительно, неделька у Института была непростая, пока меня не было.

– Ну, удачи нам! – шепнула я и в приподнятом настроении направилась вместе с Магистром обратно.

Потерпеть внимание Алекса Гербера всего один вечер было не так и сложно. Я даже улыбнулась ему, когда подходила к столу. Он одарил меня настороженным взглядом и вернулся к беседе.

Я было подумала позвонить отцу и поинтересоваться Правящим из Швейцарии. У него, как у представителя Высшего совета, наверняка будет информация, кто он – этот Гербер. Но интуиция подсказывала – отец не обрадуется обнаружить этого Алекса в моем обществе. Как бы не вышло никакого конфликта. Тем более, ощущение пристального внимания не покидало, а лишь становилось сильнее. Требовалась передышка. Пока мужчины были заняты, я поковыряла десерт и решила отлучиться, чтобы покурить и подышать свежим воздухом.

Лифт в «Уэверли» уносил своих посетителей с минусового этажа на самый верх бизнес-центра. Я вышла на площадку под открытым небом и с наслаждением вздохнула.

Падали редкие снежинки, точечная подсветка площадки почти не давала света, а шум города долетал сюда лишь приглушенными отголосками. Напряжение последней пары часов создало резкий контраст с внезапными тишиной и одиночеством, и от этого сладко заныло под ложечкой. Внутренний зверь все же тяжело переносил человеческую сторону жизни в городах. В чем-то этот Гербер был прав – зверю лучше на воле. Но таких сторонников крайних позиций я не любила. Категоричные мужские убеждения – не мое. Кошка во мне была большей сторонницей мягкости, гибкости и податливости обстоятельствам.