Дженнифер МакМахон: Вам меня не испугать

Реджи опустилась на пол, прямо в разлитый кофе.

– Я хочу, чтобы ты поехала в Массачусетс и забрала ее, Реджина. Я хочу, чтобы ты отвезла ее в «Желание Моники».

– Я?

– Теперь я больше не вожу машину. Катаракта.

– Но я… – промямлила Реджи.

– Мне нужно, чтобы ты это сделала, – перебила Лорен. Затем, словно ощутив неуверенность племянницы, она добавила: – Ты нужна своей матери.

Реджи откинула волосы и нащупала пальцами свои шрамы.

– Хорошо, – сказала она.

Домой. Она возвращается домой.

Самое раннее воспоминание о матери начиналось с того, как мать удержала яйцо в вертикальном положении, и заканчивалось тем, как Реджи потеряла свое левое ухо.

Ей было пять лет, когда мать отвезла ее в бар на Эйрпорт-роуд. Реджи крутилась на красном виниловом табурете, довольная тем, что изобрела собственный трюк, пока Вера готовила свой фокус для посетителя, который обещал поставить ей выпивку, если все получится. Реджи отталкивалась и кружилась, каждый раз слегка задевая ноги матери, и старалась не встречаться взглядом с мужчиной, сидевшим слева от нее, с которым мать заключила пари. Это был смуглый тип с выпученными глазами и прилизанными намасленными волосами, в тонком кожаном пиджаке, который не застегивался на животе. Его горбатый нос был заметно искривлен, как будто его неоднократно ломали. Реджи про себя назвала его Боксером.

Боксер называл Реджи «чемпионкой» и подмигивал девочке лягушачьим глазом, пока Вера аккуратно посыпала солью барную стойку.

Секрет фокуса заключался в том, что яйцо должно было к чему-то прилипнуть, чтобы стоять вертикально.

Мать Реджи, Вера Дюфрен, которая ловко проделывала фокус с яйцом, была поразительно похожа на Джейн Мэнсфилд [2] Вера Джейн Мэнсфилд (1933–1967) – американская киноактриса, один из секс-символов 1950-х годов. – с пышным бюстом и густой копной платиновых волос, ниспадавшей на изящные плечи. Она была выбрана королевой выпускного бала и после окончания школы в 1969 году отправилась в Нью-Йорк с надеждой на карьеру актрисы. Для оплаты счетов, пока она исполняла второстепенные роли в небольших театрах за пределами Бродвея, она начала подрабатывать моделью. Почти сразу же стала лицом кольдкрема «Афродита», и ее фото можно было увидеть в журналах и универмагах по всей стране. «Относись к себе, как к богине», – гласил рекламный лозунг. Внезапная рекламная слава принесла Вере новую актерскую работу, включая первую главную роль после звездных деньков в школьном театральном клубе Брайтон-Фоллс.

Но вскоре после того, как ее карьера наконец-то пошла в гору, ранней весной 1971 года Вера неожиданно вернулась в Брайтон-Фоллс и поселилась в странном и огромном доме своего детства под названием «Желание Моники» со своей сестрой Лорен (которая была на шесть лет старше ее) и их отцом Андре Дюфреном. Пока Вера находилась в Нью-Йорке, у Андре обнаружилась болезнь Альцгеймера, и его состояние неуклонно ухудшалось. В первый же вечер после возвращения Вера за обеденным столом сделала ошеломительное заявление.

– Я беременна. Ребенок должен родиться в конце июля.

Отец и сестра потрясенно уставились на нее, утратив дар речи.

– Можно передать булочки? – попросила Вера.

– Кто отец? – требовательно спросил Андре, отодвинув нетронутую тарелку с едой.

– Никто, – ответила Вера.

Андре слабо кивнул.

– Паршивое имя для первого ребенка: Никто-младший.

Андре построил «Желание Моники» для своей жены, которая всегда хотела жить в замке. Строительство растянулось на десять лет, поскольку большую часть работы он выполнял сам, не будучи плотником или каменщиком. Андре чинил обувь. Днем он был сапожником, вечером и ночью – строителем замка. Сама Моника умерла от осложнений после рождения Веры, еще до того как дом был готов.

Еще подростком Вера часто говорила, что «Желание Моники» похоже на кличку скаковой лошади, а не на название дома.

– В общем, рискованное предприятие, – говорила она. – И мизерные шансы на успех.

Хотя дом был каменным, он имел мало общего с замком. Там не было крепостного рва, башен и бастионов. Его планировка была запутанной и беспорядочной; он возвышался на два с половиной этажа и имел коньковую крышу, крытую черепицей. Камень без изоляции очень плохо удерживал тепло, и большую часть года в доме было темно и холодно. В последние месяцы своей беременности Вера дрожала от холода точно так же, как в годы своего детства.