Дженнифер МакМахон: Вам меня не испугать

Реджи машинально протянула руку к горлу, как делала по сто раз в день после побега со склада, ощупывая синяки и порезы, которые ныли и зудели, пока она выздоравливала.

В ночных кошмарах Реджи снова оказывалась на холодном бетонном полу и чувствовала руки Нептуна, сомкнутые у нее на горле. Она просыпалась с криком, вся дрожа; тогда Лен включал свет, обнимал ее и говорил: «Все в порядке. Я здесь, тебе ничто не угрожает». Она оглядывалась вокруг, видела мощные каменные стены дедовского замка, ощущала теплый вес бабушкиного лоскутного одеяла и понимала, что он прав. Она была в безопасности. Она была дома.

– Дом порядочно обветшал, – сказала Тара. – Не будет ли лучше просто снести его?

Тара была одета в джинсы и трикотажную рубашку; белые бинты прикрывали то место, где находилась ее правая кисть. Тара уже начала говорить об искусственной руке и записалась на прием для примерки и подгонки. Впрочем, она не просто хотела получить новую руку. Тара говорила, что хочет универсальную руку: покрытую блестками для ночных увеселительных прогулок, с обязательной татуировкой и стихотворением, написанным на ладони.

– Снести? – возмутилась Реджи. – Ни за что! В него было вложено слишком много трудов. Это место – дар любви. Должно быть, мой дед тысячу раз хотел все бросить, но не сделал этого, потому что обещал своей жене настоящий замок.

Тара улыбнулась знакомой дразнящей улыбкой.

– Романтично.

– Идея-то романтичная, – сказала Реджи. – Но строительство, пожалуй, было сущим адом. Привезти такое количество каменных блоков и сложить стены вручную.

– Это поразительное достижение, – согласилась Тара. – И славное наследство для детей.

– Это произведение искусства, – добавил Лен.

– Знаешь, у меня появились кое-какие мысли, – сказала Реджи. – Моя профессиональная специализация была сосредоточена на сбалансированном дизайне, а что может быть более сбалансированным, чем люди, которые остаются там, где они есть? Они просто благоустраивают дома, которые уже имеют: делают их более зелеными, пользуются природной энергией. Думаю, я смогу заниматься некоторыми проектами по этой концепции, оставаясь здесь, в «Желании Моники». Вчера вечером я засиделась допоздна и зарисовала кое-какие идеи: новая крыша с системой дождеуловителей и солнечными водонагревателями. Окна нужно будет переместить и добавить еще несколько с южной стороны. Может быть, сделать теплые полы. Пожалуй, я могу реконструировать чердак и обустроить там свое рабочее место, пока живу здесь. Добавлю мансардные окна и световые люки.

– Амбициозный план, – заявила Тара.

– Да, я такая, – с улыбкой сказала Реджи.

– А как насчет того проекта, над которым ты работала, – маленького дома-улитки? – спросила Тара.

– Наутилус пока что стоит на задней конфорке, – ответила Реджи.

Теперь она была не так уверена в своей идее о том, что людям полезно вести кочевой образ жизни и перетаскивать свои дома с одного места на другое. Возможно, Лен был прав с самого начала: дом должен быть прочным и устойчивым местом, где можно пустить корни, где стены хранят воспоминания, а члены вашей семьи собираются вокруг вас.

– Я хочу вложить все силы в «Желание Моники». Даже думаю о том, что стоит проводить семинары по реконструкции пригородных домов.

– Здорово, что ты хочешь задержаться здесь. Для твоей матери это будет большим подспорьем. И для Лорен это много значит, пусть даже она не говорит об этом.

Реджи кивнула. Лорен мало что сказала о Джордже, и Реджи не стала настаивать: ее тетя никогда не была человеком, привыкшим вслух выражать свои чувства. Реджи также решила не рассказывать Лорен о том, что Джордж был ее отцом, или о подробностях его психоза, которые ей удалось раскрыть. Человек может вынести не больше отведенного ему предела возможностей. Самым важным было то, что все они находились в безопасности. Что-то большое и темное осталось позади. Они до конца своих дней могли пытаться найти в прошлом какой-то смысл и вставить на место упущенные фрагменты. Но сейчас им предстояло заняться более насущными делами, вроде карточных игр и шоколадного пудинга для Веры.

Врачи не знали, сколько осталось жить Вере – недели, в лучшем случае месяцы. Но сколько бы времени у них ни осталось, Реджи была исполнена решимости потратить его с пользой.

Реджи встала и подошла к кухонному шкафу, чтобы убрать карты. Там, наверху, рядом с коробкой лекарств стояла картинка со старой рекламы кольдкрема «Афродита», вставленная в рамку. Ее мать, молодая и сияющая, подобно бессмертной богине, улыбалась им, а ее безупречная правая рука держала баночку с кремом. « Относись к себе как к богине».