Дженнифер МакМахон - Вам меня не испугать

– Вы с моей матерью когда-то были вместе, правда? До того, как ты увлекся Лорен.

– Реджи, – вздохнул он. – Мы уже обсуждали все это, правда? И я сказал тебе…

– Ты сказал то, что счел нужным. В детстве и ранней юности ты изо всех сил старался защитить меня от правды. Вы с Лорен создали целый вымышленный мир, скрывая, кем была моя мать и куда она отправлялась, когда ее не было дома. Думаю, ты и теперь кое-что скрываешь от меня.

– Например?

– Ты мой отец, Джордж?

Он резко отвернулся, словно получил пощечину. Секунду спустя он овладел собой и повернулся к Реджи, но только смотрел на нее.

– Пожалуйста, Джордж. Не надо больше тайн.

Он устало кивнул.

– Она никогда не хотела, чтобы ты знала об этом. Твоя мать говорила, что я могу сколько угодно принимать участие в твоей жизни как друг семьи, но не должен говорить тебе правду. Полагаю, она думала, что для тебя будет лучше представлять разных людей, которые годились бы тебе в отцы, чем столкнуться с потрясением, получив отца в моем лице.

Реджи закусила губу, вспоминая то, что Вера говорила о Джордже: она называла его неудачником и насмехалась над его утками.

– Лорен знает?

– Нет… Ну, может быть. Думаю, она догадывается, но она никогда не спрашивала. Ей известно о моем романе с твоей матерью, вот такие дела. – Он посмотрел на свои ботинки.

Запутанный клубок тайн, в котором они все существовали до сих пор, стал настоящим шоком для Реджи. Оставалось лишь гадать, что делать дальше. Ей казалось, будто она попала в бездарный телефильм из тех, какие показывают в дневное время: дочь узнает, что человек, который был значимой фигурой в ее жизни, на самом деле является ее отцом. Реджи едва ли не слышала слащавую музыку, подводящую к кульминационному моменту. Здесь она должна была сказать нечто трогательное, исполненное глубокого смысла, нечто такое, что должно закончиться слезливыми объятиями.

Ее разум отключился; все вращалось слишком быстро, и было невозможно ухватиться за любую мысль или идею, чтобы произнести ее вслух.

Джордж нерешительно улыбнулся и встал.

– Нам лучше поторопиться. Я только возьму пальто и выключу свет. Буду через минуту.

Назад, в реальный мир.

Реджи откинулась на спинку стула. Скоро все закончится. Осталось лишь убедить полицейских, чтобы они проверили Стю и обыскали его яхту. Может быть, именно там он и держит Тару.

Реджи убрала в сумку полицейское досье Веры и записку Тары. На самом дне лежал лебедь Джорджа.

Джордж. Ее отец. К этому еще надо будет привыкнуть, но в глубине души Реджи знала, что это правда. Она чувствовала это как часть его личности внутри себя – логичную, практическую часть. Реджи понимала генетическое происхождение своей любви к порядку, к планам и чертежам, к умению видеть красоту и огромные возможности в обычном куске дерева.

Реджи достала из сумки деревянную утку и провела пальцами по резным перьям.

«Это гадкий утенок. Всю свою жизнь он сравнивает себя с другими, считает себя отверженным, а потом вырастает и понимает, что на самом деле он – прекрасный лебедь» .

Это была не только история ее матери, но и ее собственная история, не так ли?

Реджи повернула птицу в руке, разглядывая искусно вырезанные перекрестные желобки на перьях. Она представила Джорджа, склонившегося над верстаком с резцом в руке и кропотливо выводившего каждую деталь.

Но там, в центре лебединой груди, прямо над несуществующим деревянным сердцем, находилось нечто чужеродное.

Не перья и не инициалы, оставленные мастером.

Нет. Там, скрытое в узорных линиях, находилось тайное послание. Предупреждение. Признание.

Крошечный резной трезубец.

– Вот дерьмо! – сдавленно прошептала Реджи. Мощный прилив адреналина хлестнул по ее нервам, как сотня чашек эспрессо, все чувства обострились до предела.

Дрожащими пальцами Реджи провела по трезубцу. Мысли взрывались у нее в голове, но одна четкая и ясная команда заглушала все остальное.

«Беги! Немедленно убирайся отсюда!»

– Ты готова?

Реджи вздрогнула. Джордж стоял прямо за ней, в дверном проеме, с улыбкой на лице. Его взгляд остановился на лебеде, которого Реджи держала в руке, и улыбка изменилась, хотя почти незаметно.

– Само собой! – чересчур бодрым тоном отозвалась Реджи. Проклятие, нужно контролировать свои чувства. – Помнишь его? – спросила она и протянула лебедя, не желая навлекать подозрения. – По-моему, однажды ты подарил его маме. Недавно я нашла его в своем шкафу в «Желании Моники». Он очень красивый.