Александр Матвеев - Пробуждение

Я вышел на новый круг для атаки на очередной бомбардировщик, но боковым зрением заметил своего преследователя. Самолет, который начал охоту за мной, был такой же странный и несуразный, походил на тот, на которых фермеры опрыскивают свои поля химикатами от вредных насекомых. Неожиданно для меня он начал нагло плеваться пулями, легко проникающими в тело моего самолета.

Я всеми силами пытался оторваться от преследователя. Координация была потрясающая, я чувствовал единство со своей машиной.. Мысли и каждая мышца работали идеально слаженно, казалось, что я провожал взглядом каждую пулю, которую выпустил в меня мой враг и точно знал, попадет она в тушу моего самолета или нет.

Внизу зеленый лесной ковер с узорами из рек и озер сменился обширной водной гладью, а вдалеке был виден большой город. Я моментально изучил края ковра, как придирчивый покупатель. В уголке у водяного массива проходило другое сражение, я был уверен, что оно важнее, чем моя теперешняя борьба за жизнь. Пушки восемнадцатого века обстреливали крепость, выплевывая больше дыма и шума, чем смертоносного огня. Деревянные корабли, гордо надув паруса окружили крепостные стены, за которыми по одним и тем же траекториям слаженно бегали защитники крепости в ярких военных костюмах. Удивительно, но с высоты полета мне был ясно виден только один человек, он был огромным великаном в шляпе-треуголке, звучно отдавал приказы артиллерии расстреливать крепость. Взгляд мой приковали его тонкие усики, рассыпанные на плечах кудри, длинный камзол и истертые сапоги. Он наводил на меня ужас своей исполинской фигурой, свирепой жаждой победы. В то же время я чувствовал с ним родство, мы были едины в ощущении этого голода новых свершений. Я был уверен, он выиграет эту битву и эту войну. Затем начнет следующее сражение, человек в треуголке будет развязывать войну за войной, и так будет до самого конца. Его обновлённой, вернувшейся на историческую сцену стране необходимо пространство, выход к морям и торговым путям.

Все это сражение настолько увлекло меня, что я не заметил, как был сбит и уже пикировал на лесной пушистый ковер. Вовремя вспомнил про спасительную катапульту, успел нажать рычаг,сразу же оказался под огромным белым куполом и направился на свидание с землей. Стремительно спускаясь, я наблюдал лес, который уже раскрыл свою зеленую пасть и готовился заглотить меня. Ветки деревьев как школьные хулиганы тыкали в меня не смертельно, но хотелось кричать от обиды, что ничего с этим невозможно поделать. Оставалось ждать конца унижения, встречи с твердой почвой под ногами, как учительницы, которая вот-вот войдет в класс и все это прекратится.

Наконец я повис между деревьев, отстегнул ремни, рухнул на долгожданную землю. Перевернулся на спину и посмотрел наверх, там разрастался, отвоевывал себе бескрайнее небесное пространство солнечный свет. Он освободил от темноты сначала макушки деревьев, затем добрался до стволов и наконец согрел мое расцарапанное лицо. Отдышавшись, примирившись со своим удручающим положением, я побрел искать самолет. В моей летающей машине должна была быть аптечка, спрятан револьвер и пакет с сухарями.

Далеко идти не пришлось, самолет был от меня в нескольких десятках метров. Я заметил место его крушения еще в воздухе и старался координировать свой спуск на парашюте ближе к месту его новой стоянки. Деревья сгладили удар, и обшивка выдержала такое экстренное приземление, но крылья с черными крестами отвалились. Вид моего самолета ужасно расстроил меня, как будто, если бы крылья остались целы, то мне удалось бы улететь на нем домой. Я наполнил глаза слезами, жаждал облегчить свои страдания громкими стенаниями, сел на землю и прижал колени к груди.

Вокруг меня рос шум, казавшийся по началу простым шуршанием деревьев, но вокруг становилось громче от минуты к минуте. Наконец шум превратился в рев, и я начал различать отдельные слова в этом нарастающем рыке. Кто-то говорил со мной на неизвестном языке, ничего перевести я не мог, но чувствовал, что слышу ругань и брань. Кажется, я был противен здесь каждому дереву, каждой травинке. Все было возмущено моим появлением в лесу, моим блужданием по почве, вдыханием воздуха, сломанными ветками. Страх охватил меня, и я побежал, ветки норовила ткнуть мне в глаз, а в земле образовывались рытвины, о которые я спотыкался. Наконец, я выбился из сил и упал, дышал в землю, что-то шептал, пытался умилостивить природу, дать мне возможность выжить.