Зульфия Талыбова - Сказки о любви

Кони разрыдалась. Лаванду уже было не спасти! Но несчастная ещё пыталась сопротивляться. Тогда Герба задрала свою цветочную юбку с белыми зонтиками и оголила тощие длинные ноги – свои мясистые корни. Она вырвала небольшой кусочек и даже не изменилась в лице. Тут Кони почувствовала, что помимо лаванды запахло морковкой, но не навязчиво, а мимолётно и нежно. Ведьма Герба крепко сжала кусочек от своего корневища и приблизила ко рту мученицы. Из кулака закапала желтоватая жидкость прямо на фиолетовые губы Лаванды. Минуту она дергалась всем телом, пока Герба придерживала ее, а потом, издав последний вздох, замерла навеки. Кони онемела, пристально глядя на убитую. Герба, как ни в чем ни бывало, продолжила ощипывать мертвое тело.

Кони замутило, она уже хотела было доползти до постели, но не смогла. Ее ошеломило происходящее: лишённая цветочной части Лаванда, теперь походила на человека! Герба лишила ее цветков, и, таким способом, очеловечила ее!? Кони ещё больше замутило.

Герба же подняла мёртвое тело бывшей гюландки и положила на пол. Старуха собрала все цветки и разложила их между страницами той самой книги, которую совсем недавно Кони хотела почитать, но обнаружила цветочную лавандовую пыль.

Герба, довольно потянувшись, захлопнула книгу. Теперь нужно было заняться телом. Старуха взвалила его на плечи и направилась к выходу. Кони шустро спряталась за дверью. Герба вышла на улицу и направилась к озеру.

Кони наблюдала за Гербой из окна, спрятавшись за занавеской. Она подумала, что хозяйка окончательно спятила: никто не осмеливался приближаться и близко к берегу из-за ядовитого растения, что росло на его берегах.

И только теперь она задалась вопросом: а кем, собственно, являлась ее названная мать?! Что за растение породило ее?

Она, щурясь, пыталась разглядеть соцветия, что росли у озера. Тут к ним подошла безумная Герба и слилась с ними! Кони беззвучно охнула. Никто из гюландок и гюландцев и близко не подходил к озеру, все знали, что это смертельно опасно! Но если бы кто-то попытался узнать, давно бы догадался, что хозяйкой всех этих белых соцветий-зонтиков являлась сама Герба! Она и жила у воды! И новорожденных гюлей похищала, чтобы, вырастив, ощипать и засушить в гербарий!

Но что же с телом?

Герба спокойно прошла сквозь ядовитые соцветия и сбросила с плеча мертвую прямо в воду. Тело устремилось на дно, и сразу же осветилось небо. Молния-трещина мгновенно залаталась, будто и не было.

Герба все ещё стояла в воде.

– Я не дам этому миру погибнуть! – громко молвила она, запрокинув голову.

Тут она медленно повернулась и посмотрела прямо на окно, за которым стояла Кони. Старуха глянула в самую ее душу, и Кони от страха не понимала, видит ли ее Герба или просто слепо пялится в окно.

– Хорошо хоть есть чем проклятую трещину латать! – злорадно молвила она и улыбнулась ехидной улыбкой, не сводя глаз с окна найдёныша. – Нужно ее беречь: она нужна живой. Лепестки ценны, пока их обладатель дышит! И как я раньше без девчонки обходилась?! Но раньше и трещина не была такой хлипкой, а сейчас, скольких бы я ни принесла в жертву, она иногда «побаливает». Шаток становится этот мир… И немудрено: волшебство и реальность так себе союзники. Здесь всегда царило забвение! А чертова реальность так и норовит пробраться сквозь трещину! Перебьется! Есть только сон длинною в жизнь, и никаких человеков!

Констанция замерла и, казалось, даже слёзы на мгновение перестали литься из глаз!

– Сон длинною в жизнь… – прошептала она.

Это ли не про Гюландию? Неужели вся жизнь в цветочной стране лишь сновидение?!

Теперь понятно, почему уже взрослая Кони до сих пор жила у Гербы! Других молоденьких гюлей она давно высушила в гербарии, утопив их очеловеченные тела в аквариуме, но у Констанции было преимущество: бесконечно опадающие лепестки ее слез. Другие гюли этим похвастаться не могли. Их приходилось ощипывать!

– Как же я устала поддерживать спокойствие в этом чертовом городке, да щипать цветочных уродов! Но что делать – обитатели сохраняют иллюзию этого мира: стоит одному подохнуть, как небо сразу трескается! Вот, сегодня, как это приключилось?! – рассуждала сама с собой Герба. – Наверное, девчонка открыла книгу, да и развеяла останки прежнего мертвеца! Как только количество душ уменьшилось – небо разгневалось! Трещина даже сквозь лепестковую защиту проступила, в нее-то освобожденный и юркнул! Но, спасибо госпоже Лаванде, она восполнила баланс, и брешь затянулась, а лепестки Кони ее непременно залатают. За шестнадцать лет они не подводили. – Ворчливо болтала сама с собой старуха Герба.