Тим Каррэн: Биоугроза_Сэмпл

Холера - мерзкая штука.

Рвота и диарея, болезненные спазмы и обезвоживание, лихорадка и бред. Ничего хорошего. Я лечил ее так, как сказали мне в больнице и тем, что мне дали. Следил, чтобы она пила много жидкости. Растворял в воде пакетики с натрием, калием, глюкозой и хлоридом и давал ей. Колол ей антибиотики - тетрациклин, ампициллин, хлорамфеникол. Но чаще всего, просто обнимал ее и утешал, в то время как что-то внутри меня - возможно, вера и надежда - увядало и чернело, словно цветочные лепестки на полу склепа.

Это было ужасно.

Я постоянно вспоминал, как еще в августе мы отдыхали в Чесапикском заливе, на Смит Айленде, и все было хорошо, даже очень. Ярко светило солнце, вода искрилась, а я натирал ей спину маслом для загара. Кожа у нее была бронзового цвета, а глаза - темно-синими, как Карибское море. Ночью мы занимались любовью, днем валялись на пляже, по вечерам ели моллюсков.

А шесть месяцев спустя она в судорогах умерла у меня на руках.

Несколько дней я не отходил от ее трупа.

Это был какой-то извращенный поминальный обряд. Я зажег свечи и разговаривал с ней. Иногда плакал и звал ее по имени, но в основном пил виски. Я находился в каком-то алкогольном ступоре, мой разум затягивал меня в водоворот скорби, вины и отрицания.

Внизу, на улицах катались труповозы, бесновались какие-то психи, а остатки полиции топили бунты в крови и сами тонули в этой жуткой купели.

- Они не заберут тебя, Шелли, - сказал я ей. - Я не позволю.

С каждым днем все становилось хуже и хуже.

Прошло уже четыре месяца. Четыре месяца, а я по-прежнему находился в Янгстауне. Возможно, надеялся, что человечество соберется с силами, и мы сможем воссоздать по кусочкам разбитый вдребезги мир. Но этому не суждено было случиться, и то, что распростерлось на диване, было лучшим тому подтверждением.

Я знал, что должен был уехать.

Должен был вытащить из города нас обоих - возможно, перебраться в Пенсильванию, к сестре в Ньюкасл. Но я продолжал держаться за какую-то безумную и совершенно ущербную мысль, что конец света обойдет нас стороной, как эпидемия гриппа. Пусть цивилизация утонет в собственном дерьме и рвоте, только б он миновал нас. Только бы эта лихорадка прошла мимо.

Как же я заблуждался! А когда упали бомбы - а сыпались они словно рис на свадьбе - мир лопнул, как штаны на заднице наклонившейся толстухи, и не было такой швеи, которая могла бы его заштопать.

А теперь Шелли умерла.

Умерла.

Она была бледной как белильный камень, тело сморщилось, обезображенное смертью. За окном, окрестности оглашал страшный звон. Это был колокол церкви Святого Марка. Бом, бом, бом, выносите своих мертвецов!

Но я не собирался этого делать.

Только не Шелли. Я никогда не дам им забрать ее. Никогда не дам им сжечь ее вместе с другими в одной из тех жутких ям. Эта мысль просто не укладывалась в голове, поэтому я гнал ее прочь. Но я не мог сидеть с Шелли изо дня в день. Не только потому, что это было чистой воды безумие, но и потому, что они все равно пришли бы за ней. Но я должен был что-то сделать. Тогда у меня и появилась мысль тайно похоронить ее. Такое погребение являлось незаконным и было запрещено. На меня могли донести в полицию, а попавших в руки властей ждал расстрел. Но эти обстоятельства лишь усиливали важность моего решения.

Я собирался похоронить свою жену, провести небольшую службу над ее могилой.

Вот, что я собирался сделать. И я был готов хладнокровно убить любого мерзавца, который встанет у меня на пути. Поэтому, слушая тот богомерзкий колокольный звон, я собрался с силами, привел мысли в порядок и принялся за дело. Впервые за несколько недель я улыбался, испытывая тайную, извращенную радость от того факта, что незаконно похороню свою жену. Тем самым я собирался показать государству средний палец. Пошли они на хрен! Пошли эти власти на хрен! Пошли на хрен те, кто вообще создал этот кошмар. Те злобные, ущербные умы - части прогнившего бюрократического аппарата, уничтожившего мир.

Я взял белое атласное покрывало, которое любила Шелли, и завернул в него ее тело. Поцеловал напоследок ее холодные, мертвые губы, и зашил саван. Я слышал за окном шум приближающихся грузовиков. Слышал, как они грохочут, видел, как их проблесковые огни озаряют ночное небо. С улицы доносились голоса.

Они приближались.

Выносите своих мертвецов.

Вслед за ядерной зимой последовала одна страшная эпидемия за другой. Люди умирали в массовом порядке, и обычные морги не справлялись с таким количеством трупов.