Виктория Афанасьева - Демоны. По законам наследования

– По-моему, есть такой человек, – прошептала Луна. – Отнеси блокнот Стефании.

– Надёжно ли? – поинтересовалась Джейн.

– Если кто-то и поможет мне понять, что вообще происходит, то скорей всего это будет именно она.

После разговора Луна с Джейн пообедали в доме Грендалей и распрощались. Подруга покинула семейный дом, направившись к Стефании, чтобы передать ей блокнот с запиской, которую Луна направила вместе с находкой. А уже потом Джейн вместе с Бьякосом и огромным чемоданом на колёсиках добралась до дома Веберов, где дождалась вернувшегося с работы Томаса и вкратце рассказала ему о том, что ей пришлось покинуть Натаниэля с Шелли. И теперь она хотела бы отправиться в Испанию, где сейчас находятся её родные. Томас никуда не отпустил девушку, пока она не поведала ему, как дела у Луны, поскольку младшая дочь сама не спешила делиться обстоятельствами своего проживания в доме Грендалей. Лишь изредка писала сообщения со словами «у меня всё хорошо», чтобы Вильгельм лишний раз не смог отследить, с кем и о чём она общается.

Джейн сообщила Томасу, что с Луной всё в порядке, правда Вильгельм действительно наказывает прислуге следить за ней. И до сих пор не решается включать её в поиски Короны, зато сам частенько пропадает из дома. Также Джейн решилась рассказать об Эдельде, которая прибыла в дом Грендалей, чтобы Луна пообщалась с её умершей дочерью. Афелия еле выпроводила женщину, извиняясь, запинаясь и клятвенно уверяя, что мисс Вебер ничем не может ей помочь.

– Я предполагал что-то подобное. – Нахмурился Томас, слушая рассказ Джейн.

Он напоил девушку чаем с мармеладом – единственной сладостью, которая осталась в доме Веберов после переезда девушек. А потом вместе с ней и Бьякосом переместился в дом Анхель Ферреро – матери Милы. Оставив девушку у порога, Томас отказался идти внутрь, сообщив, что у него ещё остались дела в Мор-де-Виле. И спешно телепортировался обратно. Но Джейн сразу поняла, что мужчина просто не захотел встречаться с её семьёй. Но она всё равно безумно благодарна за помощь. И ведь успела лишь крикнуть «спасибо!» растворившемуся в серебристой дымке Томасу. А ей теперь предстоит встретиться с бабушкой, которую она давно не видела, познакомиться с матерью и постараться не убить брата, с которым виделась последний раз на общей встрече в доме Грендалей.

Оказавшись в Испании Джейн оповестила об этом Луну с помощью записки, переданной через часы. Вебер была рада за подругу, хоть и понимала, что будет скучать по ней.

***

На следующий день из Страсбурга вернулись Кэтрин, Галь и Джессика, вконец испортив девушке настроение своим приездом. Она-то надеялась ещё пару дней пожить в тишине, без страха быть пойманной и разоблачённой, без упрёков и насмешек.

Луна с грустью вздохнула, блуждая по дому Грендалей. Сидеть в комнате ей попросту надоело. Она и так всегда там – эти стены давят на неё, словно она заперта в золотой клетке, из которой невозможно выбраться. Луна спустилась со второго этажа, пройдя через гостиную и оказавшись в одном из коридоров – портретной галерее. Девушка с удивлением обнаружила, что впервые она была здесь, когда спасалась из плена Вильгельма, а теперь – добровольно живёт в его доме, надеясь, что он когда-нибудь всё-таки привлечёт её к поискам Короны. А иначе зачем она здесь?

Луна взглянула на первый попавшийся портрет. На нём был изображён мужчина с чёрными кудрявыми волосами и тёмно-карими глазами. На нём был надет парчовый кафтан котарди бордового цвета с золотыми застёжками по центру. Лицо его было ухоженным, одежда опрятной, что выдавало в нём человека небедного и наверняка влиятельного. Это всё-таки кто-то из Грендалей. Луна нахмурилась. Она не знала этого человека, как и многих других в галерее. Но все они были так похожи. Она мало понимала в портретной живописи, но что-то ей подсказывало, что у всех этих картин есть явное сходство – единый художник.

«Но как такое возможно? – вдруг спросила сама Луна». Ответ практически сразу возник в голове.

– Он демон… – почти одними губами произнесла девушка, переводя взгляд с одного портрета на другой.

Девушка насчитала около десятка портретов: были не только мужчины, но и женщины. Одна из них была очень красивой – с длинными рыжими волосами, в локоны которых были вплетены синие как сапфир розы. Глаза женщины были чайно-карими. И даже через полотно в них чувствовались искренность, доброта и любовь. Словно сквозь века она пронесла нежность и тепло, сохранив в себе и передав потомкам.