Герман Чернышёв - Свет Неутешенных

– Сомневаюсь, что так, – слова Синтии прозвучали спокойно, и всё же Эйенват услышал ненависть, которую она заключила в них. – Вы оба – одержимые фанатики. Тебе нет дела до меня, ты – уверяешь себя в этом.

Эйенват подступил ближе.

– Как мне тебя убедить?

– Скажи, над чем вы работаете, – уголки губ Синтии скривились. – Моя мать бросила отца, бросила меня и… Я имею право знать, почему.

– Я… не могу, – Эйенват досадливо нахмурил брови. – Мастер Недсэм не потерпит, если…

– Тогда и я не потерплю твоих ухаживаний. Либо говори, либо уходи и не тревожь меня больше.

– Всё дело в ксоотах, – отчаяние в словах Эйенвата заставило Синтию помедлить. Она и раньше выспрашивала у него об отцовских экспериментах, правда, бесплодно. – Я всего лишь помогаю ему, большую часть своих замыслов он держит в секрете. Но к некоторым записям он меня всё-таки подпускал. Он щепетильно изучает Корневой мор. Ничего того, о чём бы тебе не было известно из досужих слухов. Но недавно его бормотания показались мне странными.

Синтия вскинула брови.

– Только недавно?

В Эйенвате говорило испуганное подозрение, он не заметил колкости.

– Я расслышал что-то про Ксоотову Немощь. Должно быть, это болезнь, каким-то образом связанная со смрадышами. За этим он тащит их в дом. Он следит за ними.

Пирующие затихли, когда в холл ввели короля, завёрнутого в облачение коричневых оттенков. Одни смотрели с неверием, другие с отвращением – по правде говоря, основания на то и у тех, и у других имелись. Разбухшее тело передвигалось вперевалку, поддерживаемое под руки Толкующим и новоиспечённой принцессой-дочерью.

Деллика, одетая в простое светлое платье, нисколько не походила на отца. В качестве единственного наследства от матери ей достались изящные черты, стройность и волосы цвета тёмной древесины.

Аренглав рухнул в кресло во главе стола, венчавшего пиршественную залу, как мешок, набитый испорченным зерном, и забормотал утробно и непонятно.

– Дорогие гости, – перевёл Толкующий возвышенно. – Владыка Аренглав приветствует вас на своём пиру. Ему радостно от того, что все вы пришли почтить его правление. Славься Аренглав, законный властитель Коггвота. Да будет его правление мудрым и сдержанным! – немногие поддержали произнесённые им слова. – Все, кто находится в этой зале – друзья королевства, – Элликот почтительно сложил руки на пояснице и поклонился гостям. – В связи с этим владыка Аренглав приготовил для вас дар в знак своей личной преданности и заботы.

Двое взмокших слуг вкатили в зал здоровенную пивную бочку с королевской печатью на крышке. Её содержимое с глухими звуками перекатывалось и громыхало.

Аренглав забухтел и запыхтел.

– Корневой мор не должен смущать нас, дорогие гости, – объяснил прозвучавшие бормотания Элликот. Прислужники установили бочку стоймя и опрокинули, отчего крышка с треском вылетела. На плиты выкатился светловолосый поживший мужчина худощавого телосложения, в потрёпанной одежде и с грязной тряпкой во рту. Старчески помутневшие глаза забегали и наконец замерли на тучном лице Аренглава. – В такое тревожное время мы не должны оставлять Коггвот на волю случая. Это недозволительно для подданных и тем более недозволительно – королю. Гемцек Сбежавший нарушил клятву, данную королевству, и оставил вас. Но владыка Аренглав уверяет, что больше подобного не произойдёт. Всех, кто вздумает покинуть Коггвот в свете последних событий, настигнет королевское правосудие.

В южной части Лекмерта проживали и вели дела в основном благопристойные горожане из благопристойных – не обязательно зажиточных – семейств. Их важные физиономии, как ни странно, не вызывали раздражения, от них становилось даже как-то спокойнее.

Захожие странники предпочитали останавливаться на здешнем постоялом дворе «Пчела и плотник», опираясь на приятные слухи касательно этого места. Также наряду с прочими здесь водились и гости из соседствующих королевств, и не всегда желанные, к слову, как те же выродки.

Отменная дверь плотницкой лавки, до сих пор отдающая смолой, отворилась с бережной лёгкостью. Мастер Корвик, шестидесяти лет, невысокий и худощавый, надел вежливую улыбку, кивнув вошедшим патрульным.

– По какому вы делу, господа? – поинтересовался он, стряхивая свежую стружку с пропитанной потом рубахи и заодно с прилавка.

– Корневой мор разрастается, – Ривлик угрюмо оглядел обтёсанные доски, сложенные у стен. Нерори, остановившийся поодаль, облегчённо откинул капюшон. – Люди теряют рассудок – у стражи прибавляется работы. Вы один трудитесь?