Хит Номад - Сын Солнца

– Я не хочу учить этот дурацкий стих, – плакала Ника каждый раз когда мать отрывала её от любимого занятия, – Я хочу рисовать!

– Никому не нужны сейчас эти рисунки, а стих выучить надо уже к понедельнику! – была уверенна в своей правоте мама.

– Не надо это мне, – продолжала реветь беспомощная девочка, подавляя в себе робкие бесполезные попытки протеста.

– Я лучше знаю, что тебе надо, а что нет! – твёрдо решила мать.

Бедной девочке никак не удавалось хорошенько запомнить эти ненавистные несколько строчек, отчего попытки Рады становились лишь напористее.

– Не позорь меня перед другими. Выучим хорошо, наденем нарядное платье, будешь у меня лучше всех, – уговаривала Рада.

Я же никак не мог понять, чем же это чудесное дитя может опозорить свою мать. Тем что не выучит стихотворение на непонятном ей чужом языке? Она могла бы стать одной из лучших в мировой живописи, но вместо этого должна будет стать такой как все. Рада прекрасная женщина и она превосходная мать. Как и подавляющее большинство родителей, что боготворят своих отпрысков, она искренне считала Веронику уникальным и самым способным ребёнком. Рада очень любила свою дочь и всегда старалась быть ей хорошей матерью. Но в этом то и заключался весь парадокс современного воспитания. Именно из-за любви к своему чаду родители делают их годными «роботами» для системы. Желая своим детям лучшего, живущие по законам системы родители, сами того не осознавая, вместо того, чтобы воспитать в ребёнке личность, начинают штамповать идентичных себе биороботов. При этом искренне считая, что это единственный путь к счастливой жизни. Но много ли счастья этот путь принёс им самим? Я знал Раду с самого детства. Мы с ней начали дружить ещё когда мои родители были живы. В детстве она очень напоминала Веронику. Была такая же мечтательная добрая учтивая девочка. Но именно её родители из-за своей большой любви первыми стали приспосабливать её к жизни в системе. А детский сад, школа и университет планомерно довели до конца процесс превращения доброй девочки в циничного биоробота. Она обожала любоваться каким-нибудь листиком дерева или цветочком, полётом стрекозы или жужжанием майского жука, а её научили любить дорогие вещи. Ей нравилось рисовать, творить, трудиться так, чтоб и другие могли получить удовольствие от созданного ею, а её научили работать и зарабатывать. Она мечтала о сказке и волшебстве, её научили мечтать об автомобиле, квартире и высокооплачиваемой работе с гибким графиком. Теперь то же самое она проделывала и со своей дочерью. И всё это происходило из-за извращённого сериалами и телепередачами представления о родительской любви, из-за внедрённого через средства массовой информации в наши глупые головы неправильного восприятия мира и расстановки жизненных приоритетов.

– Тебе не кажется, что ты слишком сурова к Нике? – спросил я Раду в спальне, уже после того как она уложила дочку спать.

– Кажется, – не довольно согласилась она, – А как иначе? Завтра ей уже надо в садике рассказывать этот чёртов стих, будь он неладен, – в сердцах выдала она.

– Подумаешь, не расскажет, что из этого? Мир не рухнет от того, что она не выучит стихотворение, – искренне не понимал я её упорства.

– Думаешь, мне не жалко её? Будь моя воля, я бы вообще выбросила этот стишок подальше и не мучала бы бедного ребёнка. Но так надо… – обречённо выдохнула Рада, она была расстроена, что ей приходится быть диктатором в глазах собственного ребёнка.

– А кому это надо? Ника плачет, ты расстроена, никому из вас это не приносит удовольствия. Зачем доводить себя до истерики, лишь бы только угодить совершенно чужим людям, которым по большому счёту наплевать и на Нику, и на тебя?

– Аркаим, – Рада прижалась головой к моей груди, словно ища во мне защитника, – Ты всегда не хотел мириться с существующими порядками. Но с этим ничего не поделаешь, так устроен наш мир, так растут все нормальные дети.

– Хорошо, что я не рос как нормальный ребёнок.

– Я знаю. Ты по-другому смотришь на мир, но далеко не все так могут. Большинству людей приходится жить так, как принято в обществе. И это вполне нормально.

– Это больное общество, – заключил я, поглаживая рукой её шелковистые приятные на ощупь волосы.

– Ты понравился Веронике. Мы могли бы и дальше жить вместе, – промурлыкала Рада, неожиданно сменив тему разговора.

– Боюсь это невозможно, – поспешил я обрубить, чтоб подобный разговор не зашёл слишком далеко, – Мы очень скоро станем ссориться из-за всякой ерунды, а потом и вовсе возненавидим друг друга. А так у нас навсегда останутся только добрые воспоминания о нас.