Хит Номад - Сын Солнца

– А мама?

– А мама не сын, – хитро заулыбался отец, – Она дочь, – добавил он после паузы.

Мы дружно засмеялись. Отец был выдумщиком и шутником. Я не помню его грустным или унывающим. Он всегда придумывал для меня всякие игры, вырезал из дерева фигурки животных, сочинял смешные и в то же время поучительные истории…

А вот я мчусь на велосипеде. Совсем недавно я научился ездить на двух колёсах и теперь летел наперегонки с ветром. Я чувствовал себя самым быстрым в мире. Я нёсся как угорелый, лихо огибая все препятствия на своём пути. Ветер в ушах, адреналин в крови и вот я распластался посреди дороги. Велосипед, на что-то наскочив, отлетел в сторону, а я с распростёртыми руками прилетел в объятия беспощадного асфальта. Уже через секунду ко мне подлетела перепуганная до смерти матушка и подняла меня с дороги. Лишь в тот миг, когда я почувствовал прикосновение нежных любящих рук матери, я вспомнил про боль от падения и громко разревелся.

– Не плачь, моё солнышко. Сейчас всё пройдёт и совсем не больно, – приговаривала мама, стряхивая с меня пыль и грязь, но я ревел только ещё громче, – Сильно болит?

– Да-а, – ревел я в ответ.

Слёзы вперемешку с соплями затекали мне в рот, я вытерся рукавом, чтоб избавиться от солёного привкуса во рту. Локти, колени и левая щека были разодраны до крови. Неподалёку валялся мой велосипед, а прямо перед собой я увидел камень размером с мой кулак. Почему-то именно этот камешек показался мне виновником моей аварии и я, вырвавшись из рук матери, со всей злости пнул его. Камень отлетел далеко в сторону.

– Почему ты это сделал? – ласково поинтересовалась мама.

– Это он виноват, что я упал, – сердито отвечал я, обиженно повесив голову и вытирая остатки слёз на лице.

– Разве? – с нотками испуга и удивления вопрошала она, – Он сам набросился на тебя?

Мама добрыми любящими глазами смотрела на меня, продолжая изображать изумление. Я не знал что ей ответить и просто смотрел на неё исподлобья.

– Солнышко, нельзя обижаться на камешек. Ты же мужчина, не хорошо вину на других перекладывать, – она бережно взяла меня за руку, – Пойдём домой, раны твои залечим, чтоб больно не было.

Удивительной доброты человеком была моя матушка. Она никогда меня не ругала за мои шалости и проступки. Никогда не наказывала меня за ошибки, а даже наоборот всячески помогала мне их исправить.

– Земля – матушка наша, – тихим ласковым голосом продолжала свою воспитательную беседу мама, ведя меня домой. Одной рукой она вела за руку меня, а другой придерживала мой велосипед, – А если бы в меня врезался, тоже так ногой ударил бы?

Вопрос мамы ввёл меня в замешательство. Моё детское живое воображение мигом нарисовало картину, как я на полном ходу в неё врезаюсь. Но разве я смог бы ударить эту добрейшую прекраснейшую женщину, которая в моих глазах была божеством.

– Не-е-ет, – снова разревелся я и прильнул к её юбке, размазывая свои слёзы и сопли.

Мои родители! Это был самый счастливый период в моей жизни. Период беззаботного детства, когда мама и папа были ещё живы. Отец дарил нам радость, уверенность, придавал нам силы. А мама была олицетворением добра и любви. Она учила меня быть счастливым и радоваться жизни. Может, проживи она чуточку подольше я и научился бы этому. До самой их смерти окружающий мир казался мне добрым и сказочным. Сказка оборвалась внезапно, именно в тот момент, когда я совершенно не был к этому готов. Да и как можно быть готовым к гибели родителей, тем более будучи ребёнком. В тот страшный день дядя Абсей, младший брат моего отца, повёз моих родителей в детский магазин. Они должны были выбрать кроватку для моей будущей сестрёнки, которую мать уже носила под своим большим добрым сердцем. Не помню почему, но меня с собой не взяли, оставили дома с бабушкой. По пути их автомобиль попал под грузовик, выжить не удалось никому. Тогда я впервые серьёзно задумался о жестокости и несправедливости этого мира.

Бабушка забрала меня к себе в деревню. Эта авария забрала у неё обеих сыновей, невестку, которую она полюбила как родную дочь, и не успевшую ещё родиться внучку. Но бабушка была очень сильным человеком, она никогда не показывала ни мне ни кому-либо ещё своей скорби. Она незримо для меня переносила душевные терзания и муки. Дед мой, её муж, покинул наш мир ещё до моего рождения, а мама у меня была сиротой, выросшей в детском доме. Таким образом у нас с бабушкой не оставалось больше родственников во всём белом свете. Худощавая старушка и восьмилетний мальчик стали опорой друг для друга. Жили мы с бабулей в маленьком бревенчатом деревенском домике, в котором выросли мой папа и дядя Абсей.