Мартин Стюарт - Ящик с проклятием

Мама уставилась в свою кружку.

– Не все здесь остаются.

– Там полная стипендия, покрывает все расходы на обучение, – после паузы сказал Сеп.

– Ты знаешь, что не деньги меня волнуют, просто… школа-интернат? Ты же можешь доучиться здесь, а потом поступить в университет на материке. Все обзаводятся друзьями в университете.

– Прямо все?

Она вздохнула.

– Знаю, тебе пришлось нелегко, мой храбрый мальчик. И ты никогда не мог усидеть на месте. Поедешь в город, тебе там понравится. И не захочешь возвращаться.

Сеп терпеть не мог, когда мама подчёркивала его так называемую храбрость. Какая там храбрость, он просто терпел жизненные невзгоды – всё равно что восхищаться скалой, торчащей посреди прилива, будто у неё есть выбор. А главное, Сеп не хотел, чтобы ему приходилось проявлять стойкость, – он хотел жить легко, радостно, не прилагая особых усилий. Как все остальные.

– Может и не получиться, – сказал он.

– Знаю, сынок, знаю.

Мама снова поперчила яйцо, но не притронулась к пище. Повисшее молчание изредка нарушало шипение рации. Казалось, усилия мамы сдержать эмоции так же скручивают воздух, как сильные руки, выжимающие мокрую тряпку.

Сеп провёл пальцем по кнопкам плеера и посмотрел в кухонное окно. Морская гладь виднелась в просветах между верхушками деревьев, то исчезая, то появляясь снова, когда ветки трепал ветер. За водой простирался материк, бледное серо-зелёное пятно с лопастями ветряных мельниц, пересекающих линию горизонта. Город казался невидимкой, однако притягивал к себе окружающий пейзаж, как камень, продавливающий своим весом лист бумаги.

Сеп отнёс тарелки в раковину, собрал объедки салфеткой и спрятал ту в карман.

– Тебя подбросить? – спросила мама.

– Что?

– Подбросить тебя в школу?

– На полицейской машине? Спасибо, мне и так проблем хватает.

Мама улыбнулась, и Сеп расслабился.

– Хочешь, высажу за углом…

– Всё нормально. Доеду на скейтборде.

– Ты же знаешь, как я не люблю, что ты на нём гоняешь.

– Так купи мне мопед, – предложил Сеп, доставая из холодильника сэндвичи.

Мама закатила глаза.

– Ну почему бы тебе хотя бы на велосипеде не поехать?

Сеп вспомнил свой старый жёлтый «чоппер», покрытый ржавчиной, словно пятнами экземы, и заплетённый четырёхлетним слоем паутины.

– Нет. – Он подхватил рюкзак.

– И не смей лису прикармливать! – крикнула вслед мама.

Хлопнула дверь. Утреннее солнце ещё не прогрело кости острова, и воздух оставался холодным. Сеп почувствовал, как тот овеял лицо свежим морозным дыханием, и потёр руки.

Лиса сидела на дорожке, первые лучи золотили рыжий мех. Сеп положил салфетку у своих ног и чуть отошёл в сторону.

– Держи. Больше ничего нет. Давай, а то я опаздываю.

Затем сделал шаг вперёд. Животное отпрыгнуло на угольного цвета лапах, а затем снова уселось и зевнуло. Его острая морда казалась совсем крошечной под огромными ушами с чёрными кончиками.

Сеп снова двинулся, но лиса отпрыгнула назад; её янтарные глаза вспыхнули, маленькое тело напряглось. Животное моргнуло и склонило голову набок.

Сеп хотел дотронуться до ушей лисы, но та отскочила подальше, балансируя на кончиках лап.

– Может, однажды ты научишься мне доверять, – сказал он.

Лиса дождалась, пока Сеп не скроется из виду, подобрала крабовое мясо и потрусила обратно в лес.

Низкое утреннее солнце окутало Сепа, пока тот катился под гору. Свет собирался в ущельях острова, точно лужицы расплавленной карамели, вспыхивал в лесу, как лучи факелов, и плашмя разбивался о стены здания школы. День начался с жужжания мух и гула работающих двигателей – и время тянулось сквозь него, словно гусеница, то подбираясь в кучку, то вытягиваясь вперёд, а иногда и полностью замирая.

Для Лэмб, что стояла на коленях перед треснувшим зеркалом своей матери, расчёсывала волосы и вспоминала прошлое, оно медленно ползло; а вот Аркл, чей перевозбуждённый разум ещё гудел после недавнего просмотра телешоу, чувствовал, как оно проносится мимо размытым пятном. Время слегка коснулось Хэдли, пока та витала в облаках, погрузившись в свои наброски и каракули. Кофе остывал в её кружке, а она сидела на лестнице и разрисовывала бока парусиновых туфель. Время тисками смыкалось вокруг Мака, пока тот совершал свою ежедневную пробежку мимо реки, где валялись все отходы города: ржавая тележка, пакеты с мусором и мешок, что был полон несколько дней назад, но теперь тряпкой болтался на воде. Минуты давили Маку на плечи, а он бежал обратно в дом, где никогда ничего не менялось, а время, казалось, вообще не двигалось. Всё те же крики, пьянство и хлопанье дверей.