«Везёт же людям», – подумал Олег, пытаясь получше рассмотреть высокую брюнетку в ярко-желтой куртке, которая крутилась вокруг плечистого парня, жарившего шашлыки.
С весенним скрипом открыв деревянную дверь, Олег вышел на занесённый неубранным с зимы мусором балкон. Брюнетка в жёлтом обернулась на звук и, немного поблуждав взглядом по горизонту, заметила Олега. Пока тот решал, стоит ли приветственно помахать ей рукой или нет, интерес брюнетки к его персоне иссяк и она снова вернулась к своему кавалеру-шашлычнику, который, кажется, что-то увлечённо рассказывал. Привычный к женскому непостоянству Олег не придал случившемуся ни малейшего значения и, облокотившись на перила, закурил.
* * *
Бывают дни, когда не хочется не только не выходить из дома, но и вообще существовать. Когда всё на свете делать лень, когда кажется, что у тебя мокрые ноги, когда по нестиранному небу ползут простреленные облака, похожие на капельки чёрной туши в мутной воде. День, предшествовавший тому, в который Олег прибыл на новое место жительства, был именно таким.
Олег лежал на узком продавленном диване в большой комнате маленькой квартиры своей любовницы Нины и внутренне рыдал по самому себе. Плач его был столь же неслышен для мужчин, сколь и прекрасно различим для большинства женщин.
– Жалеем себя, мужчина? – спросила Нина, проходя мимо Олега из кухни в ванную.
Олег не ответил, этого совершенно не требовалось. Он лишь перевернулся на другой бок, чтобы проходящим мимо не было видно его лица.
– Может, сделать тебе настойку поджопника? – поинтересовалась Нина, возвращаясь обратно.
«Настойка поджопника, – повторил про себя Олег, – это как раз то, что мне сейчас нужно».
– От вас, барышня, я с радостью получу всё, что угодно, – сказал он, когда Нина в третий раз появилась в поле его зрения, – даже кинжал в сердце.
– Ну, нет, – мимоходом ответила Нина, – такого удовольствия я тебе не доставлю. Только долгая и мучительная смерть!
Олег отвернулся к стене. Он не знал, как покинуть эту реальность с дождём снаружи и тоской внутри.
– Можешь пожить у меня, – сказала Нина где-то через полчаса, когда Олег всё-таки смог привести себя из горизонтального положения в полувертикальное, то есть, сидячее.
Олег невесело усмехнулся – слова его любовницы на самом деле означали одно: пойти подальше, но только не прямо сейчас, а чуть позже, когда немного очухаешься. Вот если бы она сказала: «жить у меня» или «остаться у меня», это могло бы стать началом больших отношений, к которым Олег был в принципе готов. Но приставка «по», чётко обозначавшая временные рамки Нининого предложения, ставила на данной перспективе большой жирный крест.
– Спасибо, нет, – сказал Олег.
– И куда же ты пойдёшь? – спросила Нина и через паузу добавила: – Теперь.
– У меня в кармане туз, а на лысине картуз, – ни к селу, ни к городу ответил Олег.
Нина посмотрела на любовника рассеянным взглядом усталой бездетной женщины.
– Пойдём-ка выпьем кофе, – сказала она, – я сделаю тебе с пенкой, как ты любишь.
Олег немного подумал над её предложением и решил-таки покориться неизбежному – с трудом отделил себя от тёплой поверхности дивана и нетвёрдой походкой хомо эректуса направился следом за любовницей на её шестиметровую кухню, из окна которой был виден слоновник Московского зоопарка.
Кофе оказался единственным привлекательным атрибутом этой реальности. Чёрный, с кремовой пенкой.
– И куда же ты пойдёшь? – повторила свой вопрос Нина, промокая кофейные усы салфеткой.
– К Вадику на дачу, – ответил Олег. – Им нужен кто-то следить за домом, пока ремонт.
Нинины брови немного сдвинулись к переносице.
– К какому Вадику? Буракову?
Олег кивнул, глядя в чашку.
– Значит, ты будешь сторожем и надсмотрщиком за таджиками у Бураковых?
– Да, – подтвердил Олег, – пока ремонт.
Теперь кивнула Нина.
– Понятно. А с работой у тебя как?
– Три месяца после увольнения я могу совершенно легально валять дурака, получая выплаты с уже бывшей работы в размере среднего заработка, для чего мне нужно будет раз в две недели отмечаться на бирже труда.
Нина оживилась.
– На бирже труда? Когда ты успел встать на учёт на бирже труда?
Олег раздумывал, бросить ему в чашку ещё один кусочек сахара или ограничиться двумя. Поколебавшись пару секунд, опустил уголок белого кубика в чашку. Кубик моментально стал коричневым.
– Обожаю наблюдать, как кофе пожирает сахар, – прокомментировал он увиденное.
Читать дальше