Виктор Лученко - Сопротивление

– Видишь ли Деймос, – заговорила она, – ты – всего лишь лоскут материала. И понятия не имеешь, на что способен. Позволь помочь тебе. – Чудовище расплылось в улыбке, и я увидел острые змеиные клыки. Сознание ещё не до конца вернулось, а тело было вяло, поэтому женщина с лёгкостью приблизилась ко мне и потянулась к шее.

Нависла гробовая тишина, давящая на психику. Но вдруг её разорвал выстрел. Хищница тут же отпрянула и оскалилась, а я безвольно рухнул на землю.

Стрелял пожилой мужчина. И дабы довести дело до конца, продолжал очередь залпов. В перерывах между грохотом оружия и шипением женщины я слышал бормотание старика, напоминающее монотонную молитву. Полночный зверь уклонялся от выстрелов, но всё же получил несколько пагубных ран. Безустанно бубня какие-то слова, стрелок, казалось, опустошил барабан. Монстр бросился на него, но в этот же самый момент загадочный богослов сыграл злую шутку. Грянул выстрел русской рулетки – одна пуля. Последняя. Страшный крик и то нечто, с чем я встретился на улице, рассыпалось в пыль.

Лёжа на земле, пытаясь прийти в себя, я не знал, чего ожидать от спасителя. «Никому нельзя верить», – твердил я себе. И всё же он спас меня. Зачем? Но долго об этом думать не пришлось. Я никак не мог отдышаться: хватал воздух ртом, словно рыба, но без толку. Пульс начал слабеть, в глазах помутнело. Неужели змея всё-таки пустила в меня яд?

Старик подошел и опустился на колени. Одной рукой он приподнял мне голову, а другой достал из кармана флягу. Вылив её содержимое мне в горло, он сказал:

– Напиток на некоторое время свяжет два мира: живых и мёртвых. Он и покажет, предпочтёшь ты остаться добычей, обманутой иллюзией, или выжить вопреки обстоятельствам.

Моё сердце окончательно перестало биться, когда в памяти всплыло воспоминание.

Комната затхлой многоэтажки. Я стоял возле окна, курил. Снаружи был мерзкий, злой город. Он опустошал меня, выжимал без остатка. Конечно, я должен был быть таким же, ведь мне приходилось делать ужасные вещи. Но это задание стало последним. Время пришло. Один выстрел и… свобода.

Снова этот шёпот. Я слышал его раньше там, во тьме, перед зеркалом. Незнакомка в чёрном одеянии из отражения.

– Мальчик мой… – Её голос был нежен и ласков. – …открой глаза. Сегодня начнётся закат твоей жизни.

– Нет.

– Может, ты забыл кто ты?

– Чего ты хочешь?

– Тебя.

Я резко очнулся, будто от кошмара, жадно глотая воздух и размахивая руками. Неизвестный стрелок схватил мои руки, дабы остановить припадок, и тут же впал в ступор. В его глазах, расширенных от ужаса, я увидел отражение своих – горящих огненно-красным. Мне стало не по себе.

Спустя мгновение радужка приняла обычный окрас, а дыхание восстановилось. Мужчина, с белым католическим воротничком пастора, помог мне подняться.

– Ты знаешь, кто ты? – спросил он.

– Понятия не имею.

Подойдя к дому пастора, вы бы никогда не подумали, что в нём может жить священнослужитель – это был не особняк и не дом у окраины, а жилище, потрёпанное ветрами и временем. Из потрескавшихся оконных рам с облупившейся кое-где светло-бежевой краской явно сквозило. Фасад давно съехал набок, но дом ещё был пригоден к обитанию.

Пастор открыл дверь в дом и мы прошли в небольшую комнату с затхлым воздухом под низким потолком и серыми стенами.

Казалось, здесь катастрофически не хватало места: все было уставлено предметами и заставлено книгами. Столу под очередной горой томов явно не хватало ремонта. Его ножки выгнулись, а из открытых ящиков торчали листы с пожелтевшими рукописями.

– Этот мир… Это Ад? – спросил я пастора, садясь в кресло и оглядываясь.

– Всё гораздо сложнее. Как бы тебе объяснить… – помедлил он с ответом. – Люди уверены, что существует одна реальность. Но их много, они ветвятся, как корни. А этот мир – другая сторона монеты. Здесь скапливаются и перемешиваются вне времени и пространства все переменные. Своего рода лабиринт возможностей: все «если» и «может быть», прошлое и будущее. Те, кто здесь – ангелы и демоны одновременно, их отличает только выбор. А это место – в некотором роде, чистилище. Но я бы назвал его местом перерождения. Так правильней.

– Так здесь все равны? – спросил я спустя некоторое время, когда более или менее осмыслил услышанное.

– Нет. У некоторых открываются уникальные способности, в зависимости от предрасположенности и особенностей их мышления – истинной сущности. Остальные остаются безликими.