Даниил Азаров - Предварительный диагноз - смерть

Я специально зевнул, прикрыв рот рукой.

– Я вот тоже вроде спал мёртвым сном, только всё равно не выспался. Разбитый весь какой-то проснулся.

Эффект зевка сработал, как всегда. Борис повторил за мной, да так сильно, что глаза немного заслезились.

– Такая же ерунда! Последнее время как ни проснусь, так словно лётку всю ночь пробивал на смене, аж вставать неохота. Но Степаныч говорит, это… как же его… реакция организма на абстинентный синдром! Скоро пройдёт, короче.

Ну да, добрый доктор врать не будет. Почему-то я подозреваю, как именно это пройдёт.

– А это у вас что?

Я показал на забинтованное запястье.

– Да хрен его знает, аллергия какая-то, на таблетки.

Он снова мощно зевнул и отодвинул от себя собранную наполовину картинку.

– Пойду вздремну до обеда, глядишь, зевать перестану.

Борис встал.

– Ну а вам, Михаил, добро пожаловать, как говорится.

Хорошая беседа получилась, содержательная. Пока выходило, что «донорами» становились люди с достаточно крепким здоровьем. Или, судя по другим отчётам, которые я изучал ещё в Москве, одинокие алкоголики. Оранжевая дрянь высасывала энергию из них по ночам, заставляя страдать по утрам от упадка сил. И если даже я, у которого этой энергии хватало и на день, и на ночь, почувствовал себя не очень, то что же происходило с обычными людьми? Как сказал Борис? «Будто лётку всю ночь на смене пробивал». Хорошее сравнение, а учитывая, что он ушёл подремать в одиннадцать утра, вполне правдивое. И ещё более очевидно, что конец у всех доноров один – урна с инициалами. Я огляделся по сторонам в поисках нового собеседника, но тут в голову закралась шальная мысль. А что, если мне тоже сейчас прилечь, «подремать»?

Ещё раз широко зевнул, забрал с дивана книжку и побрёл в свою палату. Хорошо, что у меня нет соседей, не приспичит кому-нибудь меня разбудить. Конечно, оставался небольшой риск, что зайдёт медсестра, но на то он и небольшой, чтобы можно было его игнорировать. Я растянулся на кровати, прикрыл лицо раскрытой книжкой и начал медитировать, погружаясь в лёгкую дрёму. Несколько минут спустя я уже стоял возле себя. Светиться стена вроде бы не собиралась, так что можно было со спокойной душой отправляться на разведку. Выйдя в коридор, я дошёл до дежурного поста, заглянул внутрь и вздрогнул от неожиданности. Там сидела медсестра, которая этим утром плакала у меня в палате, но с ней всё было в порядке. А вот её соседка… Узкие щёлки глаз почти терялись между массивным покатым лбом и жирными, одутловатыми щеками, которые плавно переходили в плечи, скрываясь под больничным халатом. На месте носа зиял провал, а под ним растянулся широкий, полный острых зубов, рот. Нина Михайловна была пострашнее, но и этой я бы не дал приз зрительских симпатий. Она взяла листок с назначениями, положила на поднос, где уже стояли несколько стаканчиков с таблетками. Сказала что-то подруге и пошла разносить лекарства. Я проводил жабу взглядом, пока та не прошла мимо моей палаты и снова посмотрел на медсестру. Та, как ни в чём не бывало, заполняла что-то в больничном журнале. Очередное открытие меня порадовало – я могу видеть этих тварей в состоянии перехода. Уже хорошо и значительно облегчало мне задачу в определении свой-чужой. В следующий раз только не забыть бы бейджик с именем прочитать. Ладно, идём дальше. Я спустился вниз по лестнице на второй этаж. Пошёл по коридору, заглядывая во все закрытые двери. И оборудование больницы поразило меня ещё больше. Я, конечно, не самый большой специалист в оснащении психиатрических пансионатов, но, по-моему, капсулы сенсорной депривации и отдельная «лаборатория сна» – уже перебор. Однако для меня это оказалось удачей. Потому что как раз из лаборатории я мог, в теории, добраться до цокольного этажа. Отличная новость. Уж лучше напроситься как-нибудь сюда, чем изображать буйство.

Дойдя до кабинета с табличкой «Главврач», я остановился у двери, борясь с искушением зайти внутрь. Скорее всего он уехал в город, заниматься делами покойной, как и говорил. Почему бы и нет, как минимум ознакомлюсь подробнее с обстановкой кабинета перед ночным визитом. Я подошёл ближе и услышал из-за двери приглушённый голос Аркадия Степановича. Голос был один, но явно с кем-то разговаривал, причём на повышенных тонах.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.