Ирина Енц - Рябиновая долина - Когда замолчит кукушка

Тут я перебила его и закончила фразу:

– … Юдин Кирилл Захарович…

Игорь только фыркнул.

– С тобой совсем не интересно. Никаких тебе сюрпризов не устроишь. Что, опять скажешь, логика.

Я похлопала его по плечу и с улыбкой проговорила:

– Она, родимая…

Мы, скользя по мокрому снегу, смешанному с грязью, царапались по склону. Конюшня уже была видна. Загоны, такие радостные и зеленые летом, сейчас выглядели мрачно и неприютно, под низким хмурым небом, покрытые оседающим сероватым снегом. Даже собака в этот раз нас не выскочила встречать. Но, в окне домика, в котором жил Виктор, светился огонек, а из трубы шел дым, разнося по округе горьковатый привкус горящих березовых дров.

После того, как мы очистили кое-как у крыльца нашу обувь от грязи, Игорь постучал в дверь. Послышался скрип половиц, и двери распахнулись. На пороге стоял Виктор, и без особой приязни молча смотрел на нас из-под нахмуренных бровей. Мы поздоровались, а Игорь просто сказал:

– Есть разговор…

Виктор все еще смотрел на нас, не собираясь пропускать нас внутрь избы. Взгляд его стал каким-то настороженным и колючим. И тут, откуда-то из глубины дома раздался знакомый, чуть скрипучий голос.

– Впусти их…

Конюх неохотно отступил назад, давая нам дорогу. Мы шагнули внутрь и оказались на небольшой кухне. На лавке сидел Федор и внимательно смотрел на нас.

– Ну, с чем пожаловали? – Голос звучал совсем не ласково.

Не то, чтобы я ожидала душевного приема, или распростертых объятий. Вовсе нет. Но, простого человеческого отношения, я думала, мы были вправе ждать. Игорь, совершенно растерявшийся от такого сурового приема, переминался с ноги на ногу у самого порога, не зная, как начать разговор. А меня, это все, почему-то, задело за живое. Сделав решительный шаг к столу, я поставила на него свою корзинку с пирогами, и начала их выкладывать. Потом забрала свое опустевшее имущество со сложенным внутри полотенцем, и направилась к двери. Скрипучий голос Федора остановил меня.

– Постой…

Я обернулась, глаза мои пылали от гнева. Я заговорила тихим голосом, как обычно я говорила со своими мужиками в лесу, когда была зла без меры.

– Я не знаю как у вас, А, у нас, простых смертных, не принято встречать людей, пришедших с добром, словно лютых врагов. Мы, конечно, не претендуем на все знания истины, которыми обладаете вы, но, мне кажется, что простое человеческое отношение мы заслужили. И, еще, хочу обратить ваше внимание на то, что мы по этой хляби пришли не просто, чтобы напроситься к вам на чай. – Затем, я обратилась к Игорю. – Пойдем отсюда. Сами во всем разберемся!

Федор вздохнул тяжело, и уставшим голосом произнес:

– Ты права, а мы – нет. Годы строгой изоляции сказываются на нас. Мы привыкли не ждать ничего хорошего от внешнего мира. Поэтому, вы должны простить нас. Присядьте, и расскажите с чем вы пожаловали.

Конечно, его слова немного остудили мой пыл, но негодование от подобной встречи все еще прорывалось в моем голосе, когда я, не удержавшись от ехидства, проговорила:

– Мы вам пирогов свежих принесли…

И тут, раздался веселый смех. Я никак не ожидала услышать его от Виктора. А он, продолжая веселиться, проговорил, обращаясь к своему отцу.

– А она кусачая, как ты и говорил… – И, потом, обращаясь уже к нам, как будто, ничего и не было, проговорил. – Садитесь к столу. Сейчас чай будем пить.

Мы уселись на лавку, а Виктор принялся выставлять на стол разномастные чашки, вазочку с медом, деревянную плетенку с пряниками. Я все еще слегка пыхтела, как остывающий самовар, и к угощениям не притрагивалась. А Игорь, сделав пару глотков из своей чашки, начал рассказывать о произошедших у нас событиях.

Мужчины слушали молча, сурово хмурясь и, временами переглядываясь между собой. Когда, Игорь закончил, в маленькой комнате повисла тишина, нарушаемая только звуком потрескивающих в печи дров. Не выдержав этого молчания, я нерешительно заговорила:

– Конечно, все это может не иметь ни малейшего отношения к вам. Но, мне показалось, что мы должны вам об этом рассказать.

Федор пытливо посмотрел на меня, и задал вопрос:

– А почему ты решила, что мы должны об этом знать?

Я пожала плечами.

– Не знаю… Но, я думаю, что это может иметь непосредственное отношение к той тайне, которую вы храните. – И совсем смутившись, добавила. – Просто, я так чувствую. Простите, если потревожили напрасно.

Виктор что-то хотел сказать, и уже, было, открыл рот, но Федор глянул на него сурово, и тот замолчал.