Array Виктор Гутгерц - Тайна римского профессора

Это было уже что-то. Мой директор делал что-то специальное для меня еще в мой первый рабочий (счастливый!) день.

Я вышла в приемную, обдумывая, просить ли аванс. С одной стороны, было почему-то неловко сразу показывать, что мне нужны деньги… Да и ведь я ничего еще не сделала. Затем, подумав, я решила отнестись к этому с практической точки зрения: деньги мне действительно были нужны, и скорее всего (я мысленно просмотрела свой гардероб) нужно будет купить что-то подходящее для этой поездки – ведь я должна выглядеть безукоризненно.

Уладив все эти вопросы с Юлией, я вышла в пасмурный полдень, думая, куда же лучше пристроить Макса на те несколько дней, пока я буду в Риме – городе, о котором я знала так много, но в котором ни разу еще не была.

Возвращение домой всегда несло мне радость, хотя воспоминания детства уже не были столь яркими: они давно успели потускнеть и теперь отдалялись от меня все больше и больше. С годами я менялся, забывая старые привычки и приобретая новые. Мама оставалась жизнелюбивой, энергичной и веселой – какой она и была в моем детстве и юношестве. Встречи с ней наполняли мое сердце теплотой. Ее дом, светлый и излучающий спокойствие, был для меня как шаг в прошлое – в далекое беззаботное детство.

Мама встречала меня еще на пороге, заранее чувствуя мое приближение. Зная о моем приезде, она часто приглашала своих подруг, таких же любителей чайных вечеров, чтобы показать им «своего Сашеньку» – единственного ребенка и самую большую гордость ее жизни.

В гостиной вкусно пахло пирожками с белыми грибами, которые мама всегда готовила сама, никому не желая доверять это «слишком ответственное» занятие. Было ли это результатом ее стремления сделать для меня что-то своими руками, чтобы чувствовать себя нужной, или она на самом деле знала какой-нибудь особенный рецепт, но пирожки у нее получались изумительные. Не зря говорят, что самое важное в процессе приготовления пищи – это настроение и любовь того, кто готовит. Хотя, пожалуй, правило это относится и ко всему остальному в жизни.

Кроме Агаты, горничной, меня вышла встречать и Анна Борисовна, мамина подруга детства, близкую дружбу с которой им удалось пронести через всю жизнь. Эти женщины, различаясь внешне (мама – аккуратная среднего роста брюнетка, Анна Борисовна – маленькая полная блондинка), были необычайно похожи внутренне. Особенно сильно их объединял интерес к астрологии, оккультизму и всякого рода гаданиям. И хоть в последнее время я находил эти занятия не заслуживающими особого внимания, тем не менее никогда их не осуждал: они были ничем не хуже других. А если что-то помогает занять досуг – то почему бы и нет?

– Здравствуй, Сашенька, – мать обняла меня, прижала и поцеловала в щеку. В глазах ее я заметил слезы и тут же пообещал себе, что буду приезжать к ней чаще. Время идет, оно уходит безвозвратно, и таких минут, бесконечно важных и ценных, уже не вернуть. Иногда нужно просто все отбросить и навестить мать. Всех дел не переделаешь.

– Саша, иди-ка сюда, – Анна Борисовна, помнившая еще, как я в пятилетнем возрасте, убежав со двора, чуть не отправился в плавание по соседней речушке на непривязанной лодке, обняла меня и стала рассматривать снизу вверх сквозь толстые очки. – Ишь ты, похорошел! Что скажешь, Маша? – она вопросительно посмотрела на мать.

Мама лишь счастливо улыбалась, вытирая слезы радости.

– Здравствуйте, Александр, – Агата пожала мне руку. – Мы вас очень ждали.

Агата была прекрасным человеком, и я был рад, что рядом с мамой есть кто-то, на кого можно всегда положиться, и кто часто помогал ей скрасить длинные одинокие вечера. Устроившись на работу горничной, она быстро стала для матери подругой и компаньонкой. Агата жила с мамой уже семь лет и за это время стала частью нашей семьи.

С отцом мама рассталась, когда мне было почти девять. Просто забрала меня в один холодный декабрьский день из школы и увезла в свое родное Подмосковье. Отец остался жить в Москве. Тогда я так и не узнал причины. Их развод не повлиял на мои с отцом отношения. Мать, вначале не желавшая слышать даже его имени, потом оттаяла и нашим встречам никак не препятствовала. Мы виделись довольно часто, и каждое лето я проводил с ним месяц или два, как и прежде сопровождая его во всевозможных – всегда неожиданных и оттого еще более интересных – поездках и обязательно оставаясь погостить на пару недель у его мамы – моей любимой бабушки.