Array Коллектив авторов - Фобология

– Она здесь ни при чём!

– Она! – загрохотала Мэри, и глаза её метали молнии. – Она получила всё, что было моим по праву!

– Она даже не знала о тебе!

– Теперь знает.

Мэри встала и отошла на пять шагов. Строго посмотрела на отца.

Он сидел весь в грязи перед небольшой ямкой и кучкой костей – ещё меньше. Сидел и плакал навзрыд.

– Вот я здесь. Что теперь? – тихо спросил отец. – Убьёшь меня?

– ДА, – кивнула Мэри. – Но этого мало.

– Пожалуйста…

– Я не про твою дочь!

– Тогда что?

– Назови меня.

– Что?

Мэри подошла и проорала в лицо:

– Дай мне имя!

Минуту отец глупо таращился на неё и бессмысленно моргал.

– Я не…

Отец помотал головой. Тогда Мэри сорвалась с места, схватила череп младенца и всучила отцу. Правую его ладонь водрузила черепу на лоб.

– Имя!

– Я… я… Боже. Нарекаю тебя именем… Марк!

Лицо Мэри вдруг разгладилось и посветлело, как будто она сбросила огромную ношу с плеч. Девушка вздохнула полной грудью и на миг закрыла глаза. С улыбкой Мэри, а вернее, Марк, подобрала топор и любовно очистила его от земли подолом юбки.

– Встань.

Отец безропотно подчинился.

Одним взмахом она рассекла ему живот, откуда тотчас вывалилась требуха. Вадим упал. Он перегнулся в пояснице, зажимая руками брюхо, и стонал – кричать сил уже не было.

Марк любовно собрал в подол свои косточки и пошёл к огню. Постоялый двор всё ещё горел. К шуму пламени и треску ломающихся перекрытий добавлялись крики тварей, что давно обосновались там. Марк подошёл к огню почти вплотную, жаркие языки едва не лизали ровную кожу его сестры.

Глаза закрылись.

– Марк, – мечтательно произнёс он и бросил останки в огонь.

Мэри упала. Призрак худосочного мальчишки остался стоять, будто лишь сбросил ненужную одежду. Мэри подняла на него измученные, заплаканные глаза, вокруг которых пролегли глубокие тени.

– Прощай, сестра, – сказал он и растаял.

Мэри разрыдалась в голос. На четвереньках она добралась до отца и уткнулась ему в грудь. Вадим ещё дышал – хрипло, надрывисто. На лбу выступила испарина.

– Папенька, не покидай меня! Не бросай меня здесь одну!

Вадим ещё жил, но уже ничего не понимал. Дочь пыталась разбудить, трясла его так сильно, что скоро вытрясла остатки жизни.

Мэри свернулась калачиком у отца на груди и ещё долго плакала, пока обессиленная не забылась сном.

Постоялый двор прогорел и рухнул, а головни тлели ещё целый день. Лес на полверсты вокруг пропитался дымом и гарью, а на самой поляне перед руинами гостиного двора «У Шпака» тем более нечем было дышать. Звери обходили это место и раньше, а теперь и вовсе бежали оттуда без оглядки.

Феликса не покидало чувство, что его элементарно подставили…

Сначала договор казался выгодным. Он содержал одно условие: перевезти этот проклятый ящик по самой пустынной дороге, нигде не засветившись. Щедрость аванса приятно удивила, купюры уютно улеглись в кармане брюк.

Феликс, классный водитель и рисковый парень, кинув ящик на заднее сидение потрёпанного «Форда», предложенного ему заказчиками, вырулил на ту самую дорогу и помчал навстречу гонорару.

На сотню миль ни единого поселения. Феликс начал сомневаться в правильности своего решения. Стоило ли браться за это дело? Ещё и мотор барахлит, будь он неладен! И этот чёртов ящик…

Вскоре машина заглохла. Тщетно попытавшись исправить ситуацию, Феликс внезапно решил вскрыть ящик. Внутри покоился сверток из кусков белой материи. Мумия? Не похоже: маловат. И ради этой куклы он рисковал?

Вспомнив лица нанявших его мужчин, Феликс невольно поёжился. Его наверняка уже ищут, судя по величине гонорара. Интересно, что ему будет за то, что он заглянул в ящик? Плакали его денежки. Но половину-то он уже получил! И не сбежишь: вместо тачки – ни на что не годная куча железа!

Феликс поставил ящик на плечо и, оставив «Форд» посреди дороги, двинулся пешком.

С востока плотной волной наползали сумерки, проглатывая малиновую мякоть вечерней зари. Феликс решил заночевать в явившейся всё-таки на пути деревушке – несколько двориков, прилипших к склону древнего холма.

Плечо ныло, но Феликсу и в голову не пришло бросить ящик. Наткнувшись грудью на плетень, Феликс выругался. Идиотское место: темно, хоть глаз выколи, и ни одного фонаря!

В доме вспыхнул колеблющийся огонёк. Свеча? В конце двадцатого века, в цивилизованной стране?