Андрей Бархударов - Сансара, тормози!

На все их складочки и пупырышки были натянуты велюровые спортивные костюмы. При том, что одна была раскрашена в леопарда, а другая в строгом и черном, но обильно усыпанном стразами и пайетками. Даже в темноте ее фигурка a la молочный бидон сверкала и переливалась, как капитанская рубка космического корабля. Но что нам эти тетки? Два героя, сцепившись руками, норовили пинаться и лишь обилие выпитого не позволяло им друг другу нанести сколь-нибудь ощутимый ущерб. Их шатало, морды красные, глаза совые, майки рваные, на руках и лицах ссадины, пыхтение и редкие обещания, что вот сейчас оппоненту точно что-то там будет. Им не хотелось драться, но должен же кто-то был ответить за «козла»?

А в это время среди невидимых и тайных болельщиков кипела работа. Один из бесов старательно натирал когтистой лапкой бетонный угол добротной муниципальной скамьи, второй начал пристраиваться под ноги одного из драчунов, а третий подкрадывался с тылу к заднице обтянутой леопардовым велюром. Остальные скалились, щерились, галдели, подсказывали, подпрыгивали от нетерпения. И было видно, что все очень волнуются и нервничают в предвкушении тщательно спланированной развязки.

Теперь я понял, что должно было произойти в этом скверике и по какому пути пойдут дальнейшие судьбы этих людей. Да! Они были примитивны и пусты. Не читали книг. Ни о чем не размышляли. Жили не просто, а очень просто. Мужья – вахтовики, жены – клуши и сплетницы, но по сути своей неплохие тетки. Им бы жрать поменьше и не оправдывать свою полноту рождением детей. Тогда не пришлось бы плюшевых леопардов и пантер убивать, чтобы укрыть эти телеса. Но таких вокруг пруд пруди и кто знает, какая судьба у них впереди?

Я поднял руку и, обращаясь ко всем собравшимся из этого и того мира, громко сказал:

– Во Имя Иисуса Христа, духи нечистые! Я пленяю вас и лишаю власти над этими людьми. Пошли вон отсюда! – После это я произнес на одном из древних, ныне мертвых языков, короткую молитву, разрушающую всякие бесовские замыслы.

Бесы выли, плевались, корчили страшные рожи, грозили кулаками. Один даже презрительно повернулся ко мне задом и, встав на четыре лапы, изобразил свое отношение, попытавшись закопать меня, как собака. Но все их потуги были бесполезны, потому как слова были изречены в мир. Легкий ветерок колыхнул листву и прибыла кавалерия. Десяток ангелов в мановение ока разогнали эту камарилью и я смог обратить внимание на виновников торжества. Торжества глупости и безалаберного отношения к своей жизни и к своей душе.

Они стояли как зачарованные, вперившись в меня, и совершенно ничего не понимали. Не размазывая и не разглагольствуя о высоких материях, я сказал:

– План был таков! Ты должна была была заорать, – сказал я, указав некультурно пальцем на леопардовый бидон, -Ты должен был обернуться на крик своей благоверной, а ты бы ловко толкнул его. При падении он бы ударился головой об угол этой лавки, а поскольку вес у него большой, трещина височной кости привела бы к смерти. Не сразу. Дня через три в реанимации, не выходя из комы. Итак! Ты бы уехал в морг, ты – в лагерь. Но не на долго. Года на три. А вы, – обратился я к благоверным, – одна стала бы вдовой, а вторая женой заключенного. Теперь свободны. Идите по домам, а завтра зайдите в церковь и поблагодарите Бога за то, что Он уберег вас сегодня от большой беды.

Тут из-за меня вынырнула Глаша и, глядя на леопардовый бидон, сказала:

– Если не прекратишь бегать по колдовкам и гадалкам, то твой ребенок заболеет очень сильно; и тут же добавила, обращаясь ко второй: – Тебя это тоже касается!

И тут – вполне ожидаемо, – из них поперло дерьмо. Вопросы: – ты кто такая? А ты кто такой? Перемежались вопросами: – а чё это было? И другими популярными в наши дни словами. Я глянул на Глашу и спросил:

– Ты довольна? Мы все сделали?

– Да! – ответила она жмурясь, явно удовлетворенная результатом.

– Ну пошли домой, только, давай, зайдем в магазин и купим газировки.

– Не пей газики, тебе нельзя.

– Нельзя! Но нужно! Очень. Газики мне помогают о бесах не думать…

Мы посмеялись и пошли по Фрунзе мимо кирхи, упирающейся своими шпилями в ночное небо, в сторону дома. А тех несчастных оставили со своими мыслями. Их удивление перемежалось со злостью и от непонимания произошедшего им было не по себе. Мы знали, что один из парней пойдет завтра в церковь. Второй тоже захочет, но желание опохмелиться будет сильнее. Но это уже не наше дело. У этих людей своя история, а у нас предостаточно своих забот.

Читать дальше