Андрей Соколов - Неспящие. Кровавый след

Договорить он не успел.

– ВОТ УЖ ФИГ ТЕБЕ, СТАРЫЙ ХРЫЧ!!! – искренне возмутился Данковский, открывая глаза и садясь на столе. Он ожидал подобной реакции на свое воскрешение, но синхронность, с которой оба его недавних мучителя упали в обморок, даже слегка удивляла.

– Офонареть! И что мы в результате имеем?! – ни к кому не обращаясь, спросил Шрам, бегло оглядывая помещение.

Он находился в самом обыкновенном морге. Стены и пол из коричневой кафельной плитки, несколько разделочных столов,… в общем, ничего лишнего. В одной из стен были вделаны четыре ряда холодильных камер, дверцы некоторых из них были приоткрыты, являя взору темные провалы своих зевов. Данковский обнаружил себя совершенно голым, сидящим на белом столе, в окружении двух пожилых патологоанатомов, находящихся в «овощной» стадии.

– Ну, коновалы престарелые! Мало того, что чуть все хозяйство не оттяпали, так еще и штаны куда-то уволокли!

Внимательно осмотрев обоих, Данковский пришел к выводу, что их одежда на него просто не налезет. Оба старичка были на две головы ниже Игната, а в плечах и бедрах столь узки, что их вещи лопнули бы на нем по швам, еще при попытке их надеть.

– Где ж их таких находят, лилипутов сушеных?! – проворчал страж. – И чего, мне теперь голым здесь ходить?!

Осмотревшись еще раз, Шрам не нашел ровным счетом ничего, чем можно было бы прикрыть свою наготу.

– Твою ж дивизию! – в сердцах выругался он. – Надо расспросить этих пенсионеров про мои вещички!

Данковский аккуратно связал обоих патологоанатомов их же собственными халатами и провел ревизию содержимого их карманов. В итоге он стал счастливым обладателем проездного билета на метро, двух авторучек, документов на имена Петрова Игоря Аскольдовича и Рыжова Бориса Семеновича (доцентов кафедры патологической анатомии), а также одноразовой зажигалки и пачки дешевых сигарет, что было весьма кстати. Шрам прикурил одну и стал ждать пробуждения скрученной по рукам и ногами парочки. Пуская в потолок кольца едкого дыма, он просчитывал возможные варианты своих дальнейших действий.

За этим занятием его и застал очнувшийся первым Игорь Аскольдович. Увидев сидящего перед собой и пускающего кольца сизого дыма воскресшего покойника, доцент попытался снова провалиться в обморок.

– Э-э, не вздумай!!! – Шрам кинулся хлестать патологоанатома по щекам. – Сперва ответь на мои вопросы, а потом хоть в обморок падай, хоть помирай, тут мне до лампочки!

Поняв, что уйти в счастливое забытье ему не даст этот седоволосый тип, Игорь Аскольдович смирился со своей несчастливой судьбой. Довольный Шрам отошел от доцента на шаг и, ухмыльнувшись, заговорил:

– То-то же. Куда мои пожитки дели?!

– Ч-ч-ч-то?

– Что-что?! Штаны мои говорю где?!

– В-в-в до-п-п-п-рос-с-с-но-о-ой! – ужасно заикаясь, ответил доцент.

– Ага, соображаешь, значит умом не тронулся. Где допросная?

– Т-т-т-ам. П-п-п-ря-м-м-мо по-по к-кор-р-ри-д-до-ру лес-с-стниц-ц-ца. В-т-то-о-ро-о-ой эт-т-т-аж-ж, д-д-дес-ся-ты-ы-ый к-к-ка-б-би-не-е-т.

– Слышь, ты чего так заикаешься? Вроде, когда во мне своими железками ковырялся, нормально разговаривал! – Данковский вопросительно поднял бровь.

– Б-б-бо-о-ою-ю-сь! – на одной жалобной ноте провыл доцент. Глядя на пенсионера, Игнат понял, что тот, и в самом деле, сильно напуган. Его заикающиеся ответы могли занять слишком много времени, поэтому следовало ускорить процесс допроса.

– Послушай, – как можно добрее заговорил Шрам – я буду задавать вопросы, а ты кивай в знак согласия. Понятно?

Доцент кивнул.

– Со мной была девушка. Она тут?

Положительный кивок головы.

– Так. Если девушка тут, а мои вещи в допросной, можно предположить, что и она там же. Верно?

– Д-д-да. В-в-верное умо-о-о-зак-к-к…

Договорить патологоанатом не успел, Игнат жестом велел ему замолчать.

– Я и сам знаю, что верное. Ладно, сидите здесь тихо, вас скоро найдут.

Сказав это, Данковский затолкал профессорам по кляпу и, подойдя к двери, покинул морг.

Проходя по коридору, Шрам не встретил ни одного окна. С обеих сторон на покрашенных до половины стенах тянулись ряды одинаковых старых дверей. Облупившаяся во многих местах когда-то белая краска приобрела грязный оттенок. Потускневшие медные таблички на дверях гласили: «склад», «инвентарная», «крематорий» и тому подобные помещения.

Игнат остановился напротив двери с табличкой «трансформаторная», ниже красной краской было приписано: «Не входить. Высокое напряжение».