Макс Гордон - Фрунзенск-19. Закрытый и мертвый

– Это с непривычки, это пройдет! – с усмешкой приободрил их начальник лаборатории, видя, как его подчиненные морщатся и киснут.

В открывшемся проеме двери появились три гротескные фигуры, одетые в одинаковые желто-зленые защитные комбинезоны, увенчанные бесформенными шлемами с забралами, скрывающими лица людей, находящихся в скафандрах, непрозрачным матовым стеклом. За спиной у каждого из вошедших виднелись объемные рюкзаки, откуда выходило множество толстых, гофрированных трубок, предназначенных, по всей видимости, для дыхательного процесса. Люди в скафандрах с трудом переставляли ноги, обутые в толстые, безразмерные сапоги, являвшие собой продолжение защитной одежды.

– Земляне приветствует вас, братья по разуму! – в наступившей тишине голос Борика прозвучал смешно и нелепо, отчего начальник лаборатории покосился на него строго и неодобрительно.

– А я с самого начала высказывался против этой идеи, – из-под ближайшего шлема показалось красное, раздраженное лицо Левитаца, по его выражению нетрудно было догадаться о том, что шутку про «братьев по разуму» злобный Филин мимо ушей не пропустил.

– Вынужден вам напомнить, Альберт Исаакович, что Игорь Станиславович одобрил привлечение к проекту «Зенит» научных сотрудников из числа аспирантов и доверенных лаборантов!

Игорь Станиславович Перельман, помимо своих звучный ученых степеней, являлся на протяжении долгого времени начальником научно-исследовательского института имени Фрунзе. Как долго, Кирилл не знал, но помнил еще со школьных времен, как его отец не раз и не два произносил эту фамилию гордо и с уважением. Игорь Станиславович вызывал образ строгого, но тактичного руководителя института, голос он повышал редко, да и то исключительно в тех случаях, когда иначе было не обойтись, его непререкаемый научный авторитет неприкасаемым ореолом окружал каждое слово, озвученное директором и для большинства работников института его фамилия или имя-отчество, оброненные в разговоре, звучали, как точка и споров не вызывали. Филин, по всей видимости, к большинству не относился…

– Игорь Станиславович может быть и одобрил, вот только я не одобряю! Вы еще попомните мои слова, уважаемый Федор Владимирович, ох попомните! Я всегда говорил, говорю и буду говорить – хочешь испортить важный опыт – поручи данные аспиранту! К тому-же, сейчас прозвучало слово «доверенные», но, что-то я таковых здесь не вижу, помимо вас, разумеется!

Пока руководители мерились самомнением, Кирилл присоединился к группе своих коллег по работе, в числе которых он спустился на минус четвертый этаж здания. Те столпились возле пластикового окна и что-то напряженно рассматривали, находящееся с другой стороны прозрачной перегородки. За широкой спиной Борика разглядеть что-либо не представлялось возможным, да и долговязый Миша загораживал обзор. К тому же между их плечами, то и дело становясь на цыпочки, поднималась лопоухая голова Коли-Коммуниста, да и прочие лаборанты пытались заглянуть в заветное окно.

– Что там? – не выдержал Кирилл, обращаясь к своим товарищам, сгрудившимся у стекла.

Но на его вопрос неожиданно и четко ответил Филин, решивший видимо, что переспорить Бучневича ему не по силам.

– За этим стеклом, молодой человек, находится открытие века! Изобретение, созданное величайшими умами нашей галактики, а возможно и не только нашей… не побоюсь этого слова! Этот артефакт, получивший кодовое слово «Зенит», уже сейчас переворачивает все наше представление о законах Ньютона и силе гравитации, и это еще далеко не предел его возможностей! Вас, кстати, о строжайшей секретности этого открытия уже предупреждали?

Аспиранты и старшие лаборанты возле окна наконец перестали таращиться и построились компактней, чтобы каждому было видно то, что располагалось с другой стороны комнаты. Артефактом, как немного позже выяснил Кирилл, был обыкновенный цветок, вернее растение, произрастающее из неглубокой овальной плошки, – «это что, какая-то шутка, неужели нас из-за этого сюда пригласили?», – недоумевал Кирилл, рассматривая растение.

– Внешний вид может вас не впечатлить, но вот его свойства и содержание навряд ли смогут оставить равнодушными, даже тех людей, кои своими мыслями и деяньями далеки от всего, что называется – Наука! – Федор Владимирович, как будто прочитав мысли Кирилла, стал выражаться пространственное и отстраненно, была у начальника такая черта, а быть может он подвергся пагубному влиянию злонравного Филина.