Рита Харьковская - Миры и Судьбы. Книга вторая

Наконец Алевтина, словно очнувшись, смолкла на полуслове, уставилась на Регину:

– Умеешь ты, девка, человека разговорить. Прям дар у тебя какой-то. Ни с кем я так откровенно не разговаривала в последние годы.

( … Регина непонимающим взглядом смотрела на женщину. Она еще не знала, что этот Дар не раз сыграет с нею злую шутку. Что часто люди будут выворачивать перед нею души наизнанку. Что станут вытаскивать на свет Божий такие скелеты, о существовании которых и самим вспоминать страшно. А потом сами себе не смогут простить своей же откровенности, и станут, молча, ненавидеть свою слушательницу. Не простив девушке того, что стала невольным свидетелем их нелицеприятностей и проблем, их душевного стриптиза …)

– Хорошо, пойду я, а ты обживайся пока, – Алевтина направилась к двери, обернулась на пороге:

– И не болтай ни с кем о том, что я тебе тут понаговорила.

Регина улыбнулась:

– Да я вообще-то не из болтливых.

– Ну вот и ладненько.

Дверь за Алевтиной закрылась. Девушка наконец-то осталась одна.

Алевтина продолжала, чуть ли не ежедневно захаживать в комнату новенькой абитуриентки.

Больше не было душеизлияний, но взрослую женщину словно тянуло увидеть эту странноватую девушку. Она внимательно смотрела ей в глаза, сама не понимая, что надеется в них увидеть. Регина была приветлива и ни словом, ни взглядом не напоминала о разговоре, состоявшемся в первый день.

Вскоре Алевтина успокоилась. Она отыскала учебники по математике и принесла их девушке. Регина в незнамо какой раз повторяла и решала задачи. О сочинении и обществоведении она не беспокоилась, гуманитарные науки ей давались легко, а вот математику, которая была профильным предметом, нужно было сдать дважды: устный и письменный экзамен.

Денег, выданных матерью, становилось все меньше, как бы жестко не экономила Регина. Выходить за рамки рассчитанного бюджета, было нельзя. Девушка была уверена, что поступит, не может не поступить, а там и стипендию дадут … в общем, как-то будет.

– Ну, и долго ты пирожками давиться собираешься? – на пороге комнаты стояла Алевтина, распахнувшая дверь, как всегда, без стука.

Регина поперхнулась, не успев проглотить кусок, и долго откашливалась:

– Откуда Вы знаете?

– Я что, по-твоему, слепая? Или совсем дура? Давай-ка я тебя в столовку устрою, посуду там мыть или овощи чистить. До экзаменов еще три недели, потом, если поступишь ("Поступлю" – пробурчала Регина), еще два месяца, пока стипендию получишь, а так – сыта уж точно будешь. Лет-то тебе сколько?

– Позавчера семнадцать исполнилось.

– Что ж ты не сказала!?

– А что изменилось бы, если бы сказала?

Алевтина смотрела на девушку, не зная, что ответить. Потом снова повторила:

– В столовую работать пойдешь? – и уточнила: – Посуду мыть и картошку чистить?

Регина задумалась ненадолго. Она хорошо знала предметы, по которым предстояло сдавать экзамены, лишнее повторение и зубрежка ничего бы не дали, а вот в обморок хлопнуться на экзамене ей вовсе не хотелось:

– Пойду.

– Так идем, чего откладывать. Там моя подруга поваром работает, похлопочет, чтобы тебя временно, без прописки, взяли.

Вопрос с питанием был решен и Регина повеселела. Ее не напрягал труд на кухне, почерневшие от картофельных очистков руки хорошо отмывались каустической содой, в которой мылась посуда. Работала девушка всего четыре часа в день, так что времени на повторение предметов оставалось предостаточно.

Настал август, время экзаменов …

***

Все прошло так, как и было запланировано (кем? Региной? или кем-то свыше?). Девушка сдавала экзамены один за другим. На письменной математике решила задачи не рекомендуемыми двумя, а тремя способами, устную тоже сдала без проблем. Сочинение написано без ошибок, тема раскрыта так, как рекомендовано вышестоящими инстанциями, без отсебятины, своевольничания и юношеских взбрыков. Ну а обществоведение – это как книжку пересказать – память у Регины была с детства хорошая.

Во второй половине августа Регина увидела свое имя в списке зачисленных на первый курс.

Первая победа! Первое достижение! Как хочется об этом рассказать всему миру! Как хочется, чтобы за тебя порадовались!

Конечно, порадовалась Алевтина, конечно, порадовалась декан факультета, которая преподавала на курсе математику и принимала у Регины экзамен.

Девушка видела, что педагог довольна ее ответами и искренне рада, что не ошиблась, решив принять участие в абитуриентке. Но Регине хотелось большего. Ей хотелось, чтобы ею гордились близкие люди, знавшие ее с детства.