Герман Чернышёв - Шелест сорняков

– Я потолкую со стариканом, а ты принеси воду. Я голоден, да и все тут голодны.

Ей-ей двинулся к выходу с таким задумчивым видом, что, казалось, он уже и забыл о недавнем удовольствии. Отвид кивнул Ларсе и Эрни, после чего неспешно поковылял следом.

– Что происходит, Эрни? – возмущённо спросила Ларса, когда они остались одни. – Я хочу к дядюшке в Виптиг, в наше поместье. Я Лицни, чтоб тебя, и вовсе никакая не Прац. Я не намерена сидеть тут и ждать не пойми чего, пока дядя Эйтерби места себе не находит. Каково ему сейчас? Сколько нас здесь держат? Нам надо сбежать отсюда, а ты спишь с одним из этих недоумков.

– Если бы я не спала с одним из этих недоумков, мы бы, по-вашему, уже были дома? – вздохнула Эрни. – Хоть какое-то развлечение. А если эти, как вы выразились, недоумки правы по поводу сырости?

– Моя мать умерла от сырости, – Ларса побледнела от негодования. – Дядя Эйтерби искал средства без устали, но всё же не спас её. Не думаешь же ты, что у кучки умалишённых оборванцев больше шансов излечить такую болезнь, чем у барона Лицни?

– Я не знаю, госпожа. Я не целитель, но эти люди говорят, что они нашли какой-никакой метод избавления от сырости. Может, он недостаточно действенен, и всё же это лучше, чем смерть.

– Ты не видела их метод, а я видела.

– Разумеется, госпожа. С чего бы им посвящать меня в свои планы? Я всего-навсего служанка.

– Только вот они и про меня так думают. Вспомни, ты сама представила меня своей сестрицей.

– В противном случае они бы могли воспользоваться вашим знатным положением, госпожа.

– И что с того? Что бы они такого сделали? Я и не помню, когда я в последний раз спала в своей собственной кровати. Я забыла, каково это мыться в тёплой воде. Боюсь даже подумать, как я выгляжу. Будь тут зеркало, ни за что не посмотрелась бы в него. Что может быть неприятнее этого?

Эрни ответила не сразу.

– Спать с одним из них, госпожа.

– Ты же спишь. И что-то не похоже, чтобы ты была этим так уж раздосадована.

– Простым девушкам иногда приходится притворяться, госпожа.

– И с этим кроличьим пастухом ты тоже притворялась? Да ты строила глазки почти всем этим ублюдкам. Разве что Отвид остался без твоего внимания. Не надейся, что я упустила из виду хотя бы одно твоё разнузданное похождение.

– Если бы я не делала этого, всё могло бы обернуться по-иному. Мы заключены здесь, и никуда нам не деться. Откажись я от предложения Ей-ея, над нами обеими надругались бы в ту же ночь. А так я немного, но всё же отсрочила это хотя бы для вас, госпожа. Какими бы благими целями ни были увлечены мужчины, они всегда остаются мужчинами. Эти не понаслышке знают, что такое сырость, и допускают, что болезнь в любой момент способна умертвить любого из них, если они не найдут лекарство. И, поверьте, они наплюют на всякую галантность, если две миленькие простолюдинки, которых они держат в своём убежище – их последнее удовольствие. Но если убедить их в том, что они желанны, ими можно управлять. Так говорила моя мать. Если женщина старается угодить мужчине, её не обязательно принуждать к ласке.

– Вряд ли она думала, что ты воспользуешься её советом именно так.

Ларса благодарно улыбнулась. Ей не хотелось представлять, что чувствует Эрни. Да она и не смогла бы. Барон Эйтерби Лицни любил повторять племяннице, что невинность, в том или ином смысле, одна из ценнейших женских привилегий.

Отец Эрни, Эрвел Прац никогда не позволил бы дочери вести распутный образ жизни. Он воспитывал её в строгой заботе. Ларса знала об этом, и теперь испытывала вину за прежнюю злость, корила себя за недальновидность и глупую неуместную ревность, ведь служанка всеми способами продолжала оберегать свою неблагодарную хозяйку.

– Отвид вроде бы ничего, – Эрни улыбнулась. – Он добр к вам, госпожа. По крайней мере, он пока что не убил никого на наших глазах, в отличие от зверьков Ей-ея. Кстати, Пажнету вы также немало приглянулись. Я мельком слыхала, как перед отъездом он толковал со своими дружками о вас. Они, правда, не одобряли его пылких эмоций и то, что он поведал вам о лекарстве.

– Никакое это не лекарство.

– А что же тогда, госпожа?

– Их хвалёное средство от сырости – выродки. Я видела целую вереницу повозок, набитую гниющими трупами. Меня ужасает мысль о том, как вообще им в головы могла прийти идея обмазываться их кровью.

– То есть на стенах… – Эрни затаила дыхание. – Это всё их кровь?

– Не совсем так, – Ларса покачала головой. – Вроде бы им помогает какой-то жрец или жрецы. Видела я только одного. Пажнет сказал, что старикашка готовит специальный настой из мёртвых тел. Я ясно помню – он говорил, что крови в выродках, которых привёз Пажнет, недостаточно, чтобы сделать лекарство. Потом Пажнет уехал с дюжиной грабителей, по-видимому, на поиски подходящих выродков.