Юрий Симоненко - Дорога домой

Около часа ушло на сбор палок для костра в достаточном количестве, чтобы не пришлось потом среди ночи бродить по лесу в поисках дров. Наскоро поужинав трофейной рисовой кашей с мясом, и запив ее холодной водой с лимонной кислотой и парой ложек сахара, Илья развернул поверх туристической пенки спальный мешок и залез внутрь вместе с оружием, не застегиваясь и накрывшись дополнительно дождевиком.

Его совесть нисколько не мучило совершенное им накануне тройное убийство. Нет, он не радовался тому, что сделал, но и не сожалел. Семь раз он просыпался, чтобы подкинуть в затухавший костер палок, а пока спал, даже видел сны.

Был солнечный день. Легкий ветерок шевелил густую, нагретую солнцем сочную зеленую траву. Илья стоял, как ему показалось, на одной из полян на склоне Колдун-горы за поселком Мысхако. Впереди простиралась покрытая легкой рябью морская гладь. Над берегом кружили несколько чаек. Внизу, у воды, было поразительно много народу. Столько можно видеть, разве что, где-нибудь на пляже в Сочи или в Лазаревском. Здесь он никогда еще не видел такого количества людей, — это был «дикий пляж», куда, обычно, приходят местные, — те, кому не лень топать несколько километров по берегу из Мысхако или Широкой Балки. Шумели дети. Недалеко от берега Илья заметил стайку дельфинов. Сложно сказать, сколько времени прошло, пока он стоял на той полянке и смотрел сверху на море, на людей, на корабли, видневшиеся далеко на линии горизонта. Его окликнули по имени. Илья обернулся и увидел стоявшую в десяти шагах от него девушку в летнем коротком платье. Это была та самая девушка, в том самом платье с васильками… Девушка улыбнулась ему, как давнему знакомому, и быстро подошла, почти подбежала к нему. «Спасибо тебе, Илья!» — Она потянулась на носочках, чмокнула его в щеку, и, улыбнувшись, погладила его ладонью по щеке. Потом также быстро развернулась и побежала, босыми ногами по траве, к тропинке спускавшейся вниз, к морю…

Очень странный сон.

Илья не был склонен к религиозным суевериям и мистике, он не верил в бога и не ходил в церковь и сновидение объяснил для себя вчерашними событиями и событиями прошедшей недели, — от всего пережитого Ильей за эти дни у кого-нибудь другого могла бы и крыша запросто поехать, а не то, что сны всякие сниться…

Если не считать вчерашнего ужина, Илья впервые за три дня поел досыта. «Завтрак туриста» оказался настоящим деликатесом. Запах от разогретой на костре каши шел такой, что голова кружилась. Утолив голод, и напившись под завязку горячим чаем, Илья закидал костер землей, собрал вещи в рюкзак и направился к перевалу, до которого было около двухсот метров.

День упорно не желал наступать. Это вообще нельзя было с уверенностью назвать днем. Как и ночью тоже... Раньше нечто подобное бывало перед сильным ливнем, о каком обычно говорили: «льет, как из ведра», но теперь с неба не падало ни единой капли. Да, в предыдущие дни солнце тоже нечасто выглядывало из-за сплошной облачности. Но если еще пару дней назад можно было с уверенностью отличить день от ночи, то теперь самым подходящим словом, определявшим текущее время суток, было «сумерки».

Это и были сумерки . Сумерки перед долгой холодной Ночью.

В некоторых местах Ночь уже наступила. Сутки, двое и даже трое назад. Планету окутывала тьма, вызванная из ее горящих недр, лесов, сожженных силой атома городов. Миллионы тонн сажи, единовременно, были выброшены в стратосферу Земли тысячами взрывов. В результате подвижек земной коры были разбужены десятки вулканов, продолжавшие пополнять дымовую завесу, укутывавшую постепенно планету, своими выбросами даже спустя недели и месяцы после короткой войны.

Приближаясь к месту, откуда открывался вид на Новороссийск, — город, который он, Илья, помнил с раннего детства, он ускорял и ускорял шаг, пока не перешел на бег. Его сердце билось все быстрее и быстрее. Впереди было только мутное небо и сто, девяносто, восемьдесят… сорок, тридцать шагов… Он бежал. Сердце колотилось. Бешено. Вот еще десяток, и…

Он увидел его. Город в сумерках.

Он упал на колени и заплакал.

Была середина дня. Илья не думал о времени, — плевать на время. Он сидел на желтой траве и смотрел на свой город, которого больше не было.

Внизу, под горой, лежал Гайдук, правее — Владимировка (пригороды Новороссийска), а слева… Если в Кирилловке и Борисовке еще можно было рассмотреть относительно целые здания, то с Цемдолины начинался ад: сплошное месиво из всего того, что раньше было городом. Илья рассмотрел два черных пятна, рельеф вокруг которых изменился до неузнаваемости. Дальше все скрывала проклятая муть.