Светлана Хорошилова - Девушки с палаткой

Обычно при виде машины скорой помощи возникает чувство тревоги, но только не у Олеси – посторонившись, она взобралась на бетонный бордюр и проводила её безразличным взглядом, скорее безмятежным – взглядом абсолютного спокойствия. Красная полоса по белому борту вмиг исчезла за углом семиэтажного строения – это был главный угол на всей территории, туда постоянно шныряли скорые, так как за ним находилось крыльцо приёмного отделения.

Девушке надоело балансировать на одной ноге – она соскочила вниз.

После проливного дождя, который хлестал по асфальту как из ведра всю неделю, в ложбинах скопилось обилие зеркальной дождевой воды. Как бы ни старалась Олеся обходить многочисленные лужи и грязь, перебираясь с бордюра на бордюр, всё равно умудрилась забрызгать облюбованные белые кроссовки – единственную удобную обувь в её и без того скромном гардеробе. Воздух щедро наполнился озоном – давно погода не дарила такой роскоши, изнуряя летней жарой, изводя невыносимой духотой. Хотя духота была ещё вся впереди – влага начала активно испаряться благодаря августовскому солнцу, ярко палящему с самого утра над панорамным горизонтом города. Небо сегодня было чистым, безоблачным.

Первый день после отпуска требовал великих усилий – желание идти на работу напрочь отсутствовало. Олеся выбралась из постели на седьмой трезвон будильника, а до того, почти вслепую, с полузакрытыми глазами, запускала повтор и вновь проваливалась в дремоту. Мучительный подъём откладывался до крайнего предела, чтобы с момента спускания ног на ковёр ей пришлось носиться по всей квартире очертя голову, в спешке собираться, скакать в одном кроссовке к стеллажу, на котором валялись забытые ключи, а затем в финале вальяжно, не торопясь, дефилировать перед окнами родного стационара. Опять её ждали длинные сквозные коридоры, впитавшие в себя многолетние запахи санитарной химии, перебинтованные больные с кружками и тарелками, привычно курсирующие из палаты в столовую, из процедурного на процедуры…

Распорядок не менялся годами. Каким он был ещё при Олесиной матери, сорок лет посвятившей профессии операционной медсестры, таким он остался при Олесе, сидящей на посту в травматологии, или «травме», как часто сокращал название персонал. С тех пор не так уж много изменилось. Разве что окна по всему комплексу поменяли на пластиковые, установили кровати современные на колёсах со скользкими клеёнчатыми матрацами, но достаточно широкие, оснащённые регулятором положения спины.

По пандусу крыльца приёмного отделения закатывали каталку со свежим прибывшим – женщину, так как под простынёй топорщилась грудь, только лица было не разобрать, уж очень оно напоминало кровавое месиво. Набрось на лицо край простыни, и тело сошло бы за труп – в таком случае его переправляли бы в морг, расположенный отдалённо в одноэтажной постройке, но эту женщину везли не туда, а внутрь оживлённого корпуса, прямо в сердце стационара.

– Здорово, Олесюндр! – Водитель скорой чуть не оглушил, проорав Олесе прямо в ухо. Девушка притормозила перед входом, развернулась к нему. – Загорелая ты какая-то… В отпуске что ль была?

– Ага! – Этим кратким «ага» она скорее отмахнулась при болезненном упоминании о скоротечном отпуске, но принялась разглагольствовать на ту же тему: – Были бы наши отпуска месяца по три, как ты считаешь? А то получается: хорошего понемногу?

Подмигнув однобокой улыбкой, водитель выразил ей сочувствие:

– Неохота наверно работать?

– А тебе что, охота?! – В диалог грубо внедрилась фельдшер со скорой. Вид у неё был уставший, лицо недовольное. – Залезай, поехали! Хватит лясы точить!

Скорая тронулась – красная полоса прокатилась по кругу, как на цирковой арене, разворачиваясь вокруг газонного островка с пестрящей клумбой по центру – в тот момент Олесю уже затягивало в корпус вместе с попутными посетителями через беспрерывно открывающиеся стеклянные двери.

Коллеги встретили её с энтузиазмом – работа была приостановлена и не возобновлялась, пока у медиков не закончились те же вопросы по поводу происхождения её бронзового загара. Никто не верил, что получен он был не на морском побережье, а в родовом гнезде на садово-огородной плантации. Пришлось усмирять разыгравшееся воображение коллектива по поводу поездки на золотые пески с несуществующим кавалером, потому как средства ей этого не позволяли, да и спонсировать было некому.