Геннадий Калиновский - Aut viam inveniam, aut faciam. Найду дорогу или проложу ее сам

Попутчица тоже преобразилась- на лице появился дикий макияж, чем-то напоминающий боевую раскраску индейца вступившего на тропу войны, а необъятные телеса нашей красавицы облегал халат с драконами, ярко красный, размером с парашют. Нашему появлению обрадовалась только она, остальная публика угрюмо промолчала, повидимому увидев в нас ненужных претендентов на паленую водку которую они уже начали распивать при этом делая вид что закусывают. Мы вежливо отказались 3 раза как положено, на 4 вежливо пригубили. Лексикон наших новых знакомцев состоял в основном из мата, и было полное ощущение что они не матерятся а просто разговаривают на русском матерном языке. Через минут сорок такой непринужденной беседы, у двух наших попутчиков возник диспут на тему которая была понятна только им и еще нескольким присутствующим включая нашу мадам. Дискуссия набирая обороты стала переходить новую фазу сопровождаемую хватанием оппонента за воротник, плевками друг другу в лицо и вытаскиванием из купе со словами: пойдем выйдем в тамбур я тебе объясню…!!! За двумя сцепившимися оппонентами в тамбур вывалилась вся гомонящая орава. Последней со словами: «Я покажу сука кто здесь проститутка!» из купе выбежала наша необъятная Танюшка. Я захлопнул дверь купе. Судя по увеличению числа орущих и звукам падения тел, количество оппонентов возросло и диспут перешел в высшую стадию т.е. в мордобой.

Послышался крик проводницы «Света, вызывай полицаев!», и через несколько минут дружный топот возвестил прибытие наряда милиции. Попытка выяснить что происходит у милиции не удалась, среди криков фраза «менты позорные» была самой литературной, все остальные глаголы и существительные указывающие куда милиции и как отправиться сплошь состояли из матюков.

А поезд тем временем подходил к крупной станции. Едва только двери вагона распахнулись в вагон заскочили «маски-шоу», в народе так ласково называют ОМОН. Увидев лежащих на полу коллег, а на тот момент горячие вахтовики успели надавать пинков и повалить стражей порядка, омоновцы буквально озверели. Удары дубинками сыпались как из рога изобилия. Разогретые «паленкой» вахтовики попытались было оказать сопротивление но были быстро «упакованы» и препровождены на выход. Последней скрутили нашу Танюшку, она царапалась и лягалась. Живописный халат был сзади разорван, а на могучей спине над гигантских размеров ягодицами старославянской вязью красовалась татуировка «СЛОН» Безобидная на первый взгляд для простого обывателя надпись, пробудило в омоновцах настолько дикие инстинкты, что когда ее вывели на перрон она не только не сопротивлялась, но еще и хромала на правую ногу. Как я впоследствии узнал, что «СЛОН» в переводе на обычный русский язык расшифровывалось как «СМЕРТЬ ЛЕГАВЫМ ОТ НАС», и колют ее обычно лица сидевшие, из так называемых «отрицал».

Омоновцы выстроили задержанных в шеренгу, и повели куда то вглубь перрона. Замыкал шествие какой-то заморыш в очках, это был мастер буровой бригады, который участия в «диспуте» не принимал но был тем не менее задержан как сопровождающее уполномоченное лицо. Через несколько минут он появился в вагоне в сопровождении двух омоновцев. Омоновцы прошерстив багаж Танюшки, невзирая на жалкое блеяние мастера: «А повариху то зачем шманать?», извлекли из ее дорожной сумки несколько бутылок водки, и со словами: «А вот и вещдоки налицо!» рассовали их по карманам. Затем таким же порядком начали проверять багаж задержанных в других купе. После выхода их из вагона в руках у обоих было по два объемных пакета с «вещдоками» в число которых входили просвечивающие через пакеты ноутбуки, плееры, телефоны, и даже какие то носильные вещи. Непосредственно перед отправлением в вагон вернулись задержанные. Хмурые с побитыми физиономиями они молча расселись по своим местам. Танюшка придя долго молчала, но после нехотя рассказала что у омоновцев помимо «вещдоков» осталась и вся их зарплата, двух особо буйных не пожелавших добровольно расставаться с деньгами в браслетах отправили на автозаке куда то в неизвестность, но деньги предварительно все равно отняли, а ее омоновский майор хотел отыметь в извращенной форме, но потом отчего-то передумал.

Больше она ничего не рассказывала, а когда мы утром проснулись, ни бригады, ни Танюшки в вагоне не было.

Мы некоторое время ехали молча разглядывая пейзаж за окном. Первым заговорил мой попутчик: