Ксения Еленец - Байки ночного города

Двери вагона распахнулись с громким шипением, впустив внутрь порцию сырого воздуха. Игорь поëжился и сильнее натянул капюшон толстовки.

Метро с его специфическими запахами, грохотом и людскими толпами приводило его в уныние. Но выбор между многочасовыми пробками там, наверху, и короткой, пусть и неприятной поездкой под землёй всегда падал на второй вариант.

Впустив новую порцию хмурых и уставших людей, спешащих домой после тяжёлого рабочего дня, двери вагона закрылись и состав тронулся с места.

От толчка Игорь практически повис на поручне, но на ногах удержался. И тут же содрогнулся от мощного удара в спину.

– Простите, – пискнуло откуда-то снизу. Мелкая пигалица с крашенными во все цвета радуги волосами, покачиваясь, отползла в сторону, где её тут же поймала подруга, такая же мелкая и цветастая. Кое-как закрепившись у поручня, девчонки затрещали, не трудясь понизить голос и совершенно не беспокоясь о том, что их разговор слышит добрая половина вагона.

Игорь с трудом подавил мученический вздох. Наушники сдохли ещё в первой половине дня. Выросший на проводных аксессуарах, Игорь постоянно забывал их подзаряжать. Будет ему урок, а пока что придётся слушать болтовню двух цветастых сорок.

–… я тебе говорю, это письмо от Кирилла! – голос у девочки был звонкий и громкий. Фразы помимо воли ввинчивались в уши.

– Да кто в наше время пишет бумажные письма? Откуда ты вообще его взяла?

– В сумке нашла. Ну ты чего, это так романтично! Как раз в духе Кира.

– Ага, конечно. Знаешь, в чьëм это духе? Мертвого почтальона.

Игорь, поймавший равновесие и уже почти задремавший в положении стоя, встрепенулся.

Эту городскую легенду, родившуюся буквально несколько месяцев назад и разросшуюся до масштабов информационной эпидемии он, кончено, слышал.

Всё начиналось с письма. Записки, открытки, конверта из плотной, дорогой бумаги. Любого обрывка писчей поверхности, неожиданно обнаруженного в одежде или сумке. Говорят, текст мог быть совершенно любой. От корявого детского рисунка до списка покупок. Ничего не подозревающий бедолага достаёт листок, читает надпись, а через сутки его остывшее тело находят случайные прохожие.

Способ самоубийства, типаж жертвы, районы города, этих людей не объединяло ничего. Кроме внезапно появившихся в кармане листков бумаги.

Ерунда, конечно. Население в их городе хорошо переваливало за миллион и разумеется, каждый день кто-нибудь умирал. Какой умник придумал приплести сюда эту историю с бумажками, Игорь не знал, но элегантность идеи признавал. В сумках и карманах людей водится столько забытых клочков бумаги, что под деяния Почтальона можно подписать девяносто процентов городских мертвецов.

Динамики объявили следующую остановку и Игорь начал протискиваться к выходу. Радужные пигалицы тоже засеменили в сторону выхода, продолжая что-то возбуждённо обсуждать. Увлёкшись разговором, одна из них снова влетела Игорю в спину и на этот раз даже не потрудилась извиниться.

Наконец, двери открылись, выпуская Игоря из тесных, душных объятий вагона.

На перроне было зябко. Сырой воздух тут же просочился под толстовку. Игорь повёл плечами, накинул лямки рюкзака и окинул взглядом толпу, тянущуюся через платформу к выходам на поверхность.

Игорь не понял толком, что его насторожило. Толчок в солнечное сплетение, горло перехватило и он застыл, глядя как от толпы отделяется одна из радужных макушек.

Пигалица уверенно проследовала к противоположному концу перрона, словно намереваясь сесть на поезд в обратную сторону, и замерла у самого края платформы.

Игоря потянуло следом. Он, проживший с этой потусторонней мутотенью всю сознательную жизнь, так и не научился управлять такими вот моментами.

Предчувствие всегда было смутным, но настойчивым. Он не знал, что от него хотят, но сопротивляться никогда не выходило.

Толпа людей у платформы неохотно поддаëтся тычкам и пропускает его дальше. В туннеле блестят огни состава. Радужная девочка стоит на самом краю платформы, беззаботно покачиваясь с носка на пятку. Состав вылетает из туннеля. Девочка делает шаг вперёд. Дикий лязг тормозов. Потрясённая тишина и, через секунду, многоголосый испуганный крик.

Цепкие потусторонние когти отпустили. Теперь Игорь полностью владел своим телом, и ему хотелось поскорее выбраться на поверхность.