Фридрих Цезарь - Ужас в обувной коробке

© Фридрих Цезарь, 2022

ISBN 978-5-0056-9668-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я начинаю эти записи по совету доктора. Он говорит мне что ведения дневника позволит нам понять причину моей тревоги и ночных кошмаров мучивший меня, уже несколько месяцев. Однако я знаю их причину, чертова коробка, что досталось мне в наследства от деда вмести крупной сумой и наказом не открыть её никогда.

Об смерти родственника я узнал из письма полученного в конце июня. Я никогда не был с ним близко знаком поскольку моя мать питала к старику какой-то сверхъестественный ужас. Стоило только спросить её об нем как, она замолкала, а глаза её наполнялись слезами, будто сама мысль о нем вызывал у неё боль и страдания. Так что виделись мы только дважды за всю маю жизнь. Посему я был крайние удивлен что в завещание покойного, я был указан как главный и единственный наследник всего имущества. Правда наследство было весьма скромным: сто тысяч рублей, старый дом в каком то глухом хуторе, крупная библиотека и та самая мерзость.

Старая обувная коробка из черного картона, обклеенная старыми, желтыми бумажками исписаны неизвестными символами, сразу мне не понравилась. От неё шел мерзкий запах тухлого мяса и сырой земли, будто внутри лежали потроха давно сгнившего животного.

Если бы главным условие вступления в наследства не было обязательство взять эту коробку на хранения, я бы сжёг её в тот же день, но тогда мое бедственное положения решало, меня возможности привередничать и я принял сей зловещий дар.

После похорон я вернулся домой абсолютно измотанным. На следующий день мне предстоял один из решающих экзаменов и потому я решили сразу отправится спать. Бросив, в самый дальний угол своей комнаты, последний подарок деда, я рухнул на кровать и погрузился в сон.

До этого дня мне нечего не снилось. Ни единого сна которого я мог бы запомнить, но с этой ночи, мои грезы подчинили свой воле, ужасающие, фантасмагорические образы, что немыслимы в нашем мире. В ту ночь я блуждал по серым пустошам, раскинувшимися под черными облаками. Средь свистящих песков, я шёл не разбирая пути пока не пришёл к городу из хрусталя и меди. Он переливался ослепительными огнями, сверкая внутренним холодным сиянием. Свет преломлялся ровными гранями задний, отражался от медных, полированы истуканов, порождая мириады цветов и форм что проецировался на центральную площадь. У хрустальных пиков парили существа напоминавшие медуз сплетенный из теней с множеством длинных, святящихся, жгутиков. Пространства вокруг них искажалась и деформировалось, Формируя вокруг них темный ореол. Стоило мне ступить за грань горда как я ощутил боль будто от разряда тока и очнулся. Первое что я удивил была треклятую коробка.

Мои глаза буквально была прикованы к этому к картонному Параллелепипеду, и я готов поклялся что его тень была изломана так же как, у тех странных медуза-подобных существ из моего горячечного сна. Но тогда я думал что мне мерещится, что усталость, горечь и запутанный курс неевклидовой геометрии, помутили мое сознания породив в нем эти тревожные образы. Но время шло, а химеры моего сознания крепли и все больше впивались мне в мозг. Сны стали моими постоянными ночными спутниками. С каждой ночью они становились всё ярче, поподробнее, и в них постоянно застигал гибель. Гибель целых звездных царств, который раскидывались на многие световые года.

Я блуждал средь мрачных склепов Хопа (я не знаю откуда, но я знал что это место так называлось), что были пропитаны прогоркшим запахом гнившего мяса, в тот миг когда над городом зажглась вспышка алого света что испарила вечный сумочный град. Поднимался на высокие горы, где царил народ снежных обезьян, когда улицы перед храмами были завалены страдавшими от «Железной проказы». Их кожа была покрыта струпьями медного цвета а из глаз тёк гной в вперемешку с ртутью. Из трупов уже сраженных болезнью, прорастали железные цветы, похожие на розы с черными бутонами. Их пыльца распространяла поветрия дальше по ветру и я был свидетелем как был заражен верховный жрец. Последний из своей династии и своего вида. И везде были всё те же аморфные наблюдатели за гибли целы видов, планет и звезд.

Самое ужасное что эти ведения начали просачиваться в явь. На периферии зрения я начал замечать смутные тени, что преследовали меня всюду. В шуми улицы мне слышались предсмертные крики иных народов, в обыденных запахах всегда была примесь омерзительного аромата, разлагавшиеся плоти а голову заполняли сплетения жутких и мучительных мыслей. Моя успеваемость стала падать, я не мог сосредоточиться на учебе, особенно на математике и геометрии. В бесчисленном множестве строк уравнений мне чудились слова мертвых языков, звездных племен, а геометрические плоскости искаженность как от присутствия тех существ. И во всем этом виновата та коробка я уверен что в ней хранится источник всех моих несчастий. Хотя возможно это только игра усталого рассудка и восполненного бессонницей, воображения.