Олег Кот - Письма к козьему богу. Ковчег

Дальше снова пошли браки. Второй ее муж служил в церкви Петра и Павла в Ясакино. Зоя жаловалась на него, что сильно пил. Развод. Купила дом в Лобово и стала жить с третьим мужем. Родила от него двух девочек. Мать шестерых (пятерых?) детей, замужняя вторым или даже третьим браком и манатейная монахиня одновременно. И все мужья ее живы и здоровы. По последнему мужу Столярова. Может, из-за такой жизни Зоя так часто говорила о своих могущественных связях. В синодальном отделе МП у ней был «свой человек». Но имя не называла. Сразу глохла.

– Хорошо знаю жену Даниила Сысоева, Юлию (Юлия Михайловна Брыкина), она мне подружка, подарила мне вышиванку, – говорила Зоя.

Я удивился. Откуда она все это успела в свои тридцать с хвостиком?

– И она снова замужем, Юлия, – добавила Зоя.

– Замужем? – не поверил своим ушам. – Она же вдова священника. Ей только раз можно замуж выходить, как и вдовому батюшке. Все.

– Женщине надо больше, чем мужчине, – парировала Зоя.

Вечером в Интернете нашел три сайта, которые написали о повторном браке попадьи. Одна статья называлась «Мой муж был женат на церкви» или как-то так. Подобные бурные истории сейчас не редкость в столичном православии.

Иеродиакон Нил, резчик по дереву из Никольского монастыря (Донецкая епархия УПЦ МП), рассказал мне свою историю, очень похожую на Зоину. Его соблазнила девушка из Краматорска и увезла к себе домой чистого парня. Женился. Закончил университет. Отец двоих детей. Рухнула его вера в монашество после того, как Нил (с греческого мутный, грязный) узнал о постоянно закрытой комнате наместника. В ней находилась тайная нарколаборатория архимандрита Фаддея (Ро-ка), второго игумена Никольского монастыря под Волновахой. Он производил амфетамин и сбывал его партиями раз в месяц браткам из Донецка. Погорели его миллионы из-за безудержной страсти к рулетке. Он проигрался в пух и прах в городе-герое Запорожье. До белых трусов и импортных носков. Отдал все и даже машину, на которой приехал. Как он сам говорил духовным чадам и моим знакомым:

– Стоял на паркетном полу почти голый. Собралась толпа. Меня окружили и молча рассматривали дамы и господа. Сотня глаз не отрываясь смотрели только на меня одного. Все случилось настолько быстро и неожиданно, что я не мог опомниться. Вышел из казино. Дороги в монастырь мне как наместнику больше не было. Пошел пешком на Соловки. Шел вначале босым целых два месяца. Пробыл там два года. 28 28 Соловки архимандрита Фаддея (Ро-ка) (1973 – 04. 07. 2013). Сайт Религиозная организация «Спасо-Преображенский Соловецкий ставропигиальный мужской монастырь Русской Православной Церкви (Московский Патриархат)». – URL: http://solovki-monastyr.ru/photo/authors/arhimandrit-faddej/ . – Просмотрено 11 марта 2011 года.

Далее будет история покаяния и полного исправления монаха-наркодилера. А я пишу о тех, кто упал и не может или не хочет вставать. То есть об отступивших от обетов. Их называют отступниками. И они незримо находятся под епитимией (наказанием) до тех пор, пока не вернутся в монастырь. Архимандрит Наум (Байбародин) как-то при мне проклинал ушедшего из Лавры монаха. От пожилой монахини архимандрит услышал, что тот вернулся и ждет его слова возле главных ворот лавры в свитере и джинсах. У меня волосы встали дыбом от тех безудержных проклятий. О таком в нынешних панегириках по великому старцу ни слова. Неужто и меня это ждет, только и подумал я? И навсегда передумал идти в монахи.

Я частично поверил в Зоины ужастики только после того, как мельком на ее телефоне увидел совсем еще юною девушку, полностью облаченную в мантию. От неожиданности замер.

– И это точно ты? Глазам не верю.

– Я. Ошибки молодости, – смеясь, ответила мне Зоя.

– И как твое имя при пострижении?

– Марина.

Однажды краем глаз заметил у нее огоньки на волосах сбоку. Обычно там и отрезают две крошечные пряди волос. Чем думали монахи в те далекие девяностые, постригая еще ребенка? Ничем. Они просто обманывали несчастных людей, заманивая их в трудовое рабство, а затем выжимали из них все и до конца, обещая за это «венец в загробной жизни» или еще какую-нибудь х***ю. Эпоха тотальной вербовки хранит в себе имена тысяч загубленных душ.

– Зосима не постригал нас, а просто вербовал. Он вербовщик. Ему рабы были нужны, – с болью в сердце говорил мне Нил.

И я вспомнил, как Зосима пристально посмотрел на меня и выпалил:

– Монахом быть не захотел!

Но не сказал же: «Вот, была воля Божья идти тебе в монахи, а ты растоптал ее»! Нет же, прекрасно знал и понимал схимник, что нет ничего и в помине. А и насрать нам на волю Божью! Мы тут господа! Куда хотим, туда и воротим! Крайне остро стояла проблема кадров для новых обителей и просто крепких, здоровых рук. И еще денег. Нам трудовые рабы нужны! Сейчас и много. Стерпится и слюбится! Но вместо этого многие вешались, топились или просто бежали после тех лукавых пострижений. Беременели, детей на мостках топили. А то, как лохи продавали свои квартиры в Москве за «царствие небесное», пусть они сами рассказывают. Я пишу только о том, что видел и слышал. И еще я сам прошел через такую же жестокую вербовку в начале девяностых (1993–1995). Два года ублажений, подарков и доверительных отношений закончились доносами вышестоящим. Я не верил ни одному их слову, поскольку они сами признали, что воли Божьей на это нет.