Максим Шанин - Заблудшие

– Знаете что, баба Дуся! – закричал Сергей. Он собирался сказать, что совершенно не вежливо выставлять из дома только что родившую девушку, да еще и к тому же с вывихнутой лодыжкой, как вдруг сработала сигнализация «Короллы».

– Нате, здрасьте, – заохала старуха и села на диван. Сергей выбежал на улицу, прихватив фонарик. Он отключил сигнализацию, осветил фонариком по сторонам, посветил за забор, но никого не обнаружил. Он повернулся, собираясь идти в дом, и случайно полоснул фонариком по лобовому стеклу отцовской машины. Снова мурашки побежали по спине и рукам, снова ледяной пот заставил Сергея содрогнуться. В лобовом стекле торчал топор!

– Что за на хрен! – громко выругался Сергей, – вы че, падлы делаете? – кричал он в темноту, лихорадочно разрезая мглу лучом света. Ладно, бабка права, лучше убраться отсюда, поедем в роддом в Туринск, нечего здесь торчать.

Молодой отец вернулся в дом и прямиком, не разуваясь, забежал в «залу».

– Поднимайся, котенок, срочно уезжаем! – выпалил он на ходу, хватая большой белый пакет, что они привезли с собой. Странно, что они не воспользовались ничем из своего пакета.

– Что случилось, Сережа? – испуганно вскрикнула жена, ее глаза снова наполнились слезами. Лена чувствовала, что что-то неладное творится здесь.

– Какой-то придурок воткнул топор в лобовуху, – со злобой процедил сквозь зубы муж Лены, – поймать бы этого ублюдка…

Вдруг они услышали стук, звон разбитого стекла и мгновенную реакцию сигнализации. Сергей бросил пакет и побежал к выходу. Баба Дуся заохала.

– Ой батюшки, Господи, помилуй! – запричитала старуха и трижды перекрестившись, рухнула на диван. Из ее глаз брызнули слезы.

Елена положила младенца на диван и поковыляла за обувью. Как же хорошо, что она была в домашних тапках: ее раздутая левая нога сейчас не влезла бы ни в одну «балетку», ни в один кроссовок.

Вернувшись в комнату, девушка взяла сына на руки.

– Спасибо вам, баба Дуся! – искренне поблагодарила старушку Лена, – дай вам Бог…

– Машина горит! – прокричал Сергей, врываясь в дом, – машину подожгли, сволочи! Он заметался по дому, не соображая, что делать: то ли бежать тушить, то ли звонить пожарным. Когда Сергей выбежал на улицу, машина уже вовсю полыхала, Кто-то бросил коктейль Молотова, бутылка с зажигательной смесью попала прямехонько в обух топора и разлетелась вдребезги. Освобожденная горючая смесь, разлетаясь во все стороны, мгновенно воспламенилась, раскрыла свои желто-оранжевые объятия на «Королле» и поглотила ее в своем огненном чреве.

Баба Дуся резко вскочила с дивана и побежала на веранду. Она закрыла на замок дверь веранды (ключ всегда торчал в замке с внутренней стороны), затем забежала в дом и закрыла на замок входную дверь. Затем старушка задвинула большой железный засов на двери.

– В окна не полезут, они у меня высоко, да и крапивой все там поросло, – еле выговорила Евдокия, – а вам вот как раз через окошко в спальне бежать надо! Там за огородом поле, через коровник бегите, в заборе дыра есть…

– Да что такое происходит- то? – кричал от негодования Сергей.

– Убьют они вас… – только и смогла вымолвить баба Дуся, – убьют…

Младенец проснулся от крика своего отца и громко заплакал. Елена, вытирая слезы, принялась его успокаивать.

– Не кричи, Сережа, малыша пугаешь.

– Да я сам напуган, – громко, но все же уже потише, чем мгновение раньше, произнес ее муж.

– Бегите через окно, они тупые, сейчас дверь ломать начнут… – только бабушка и успела сказать, как в двери на веранде начали колотить.

– Евдокия, открывай! – послышался противный, хриплый, но невероятно громкий голос. Баба Дуся побежала в спальню, открыла настежь окна и вернулась в «залу».

– Все, бегите, времени у вас больше нет, потом будете думать, что происходит, ежели останетесь живы!

В глазах старухи Сергей с Еленой прочитали неподдельный страх, и молча, одновременно бросились в бабкину спальню.

– Открывай, кому говорят, Евдокия. Дверь ведь сломаем! – кричали уже несколько голосов из темноты.

– Хрена вам, дурачье! Идите прочь, ружье у меня, всех перестреляю, – кричала баба Дуся в надежде, что обезумевшие прекратят ломать двери. Но тут она услышала сильный удар и треск дерева. Кто-то из темноты рубил дверь топором.

Сергей спрыгнул с подоконника, взял у жены малыша – благо, тот перестал плакать и смотрел на отца серьезным взглядом. Может, он чувствовал, что ситуация очень серьезная и сейчас не время лить слезы. Наверное, нет, но Сергею, почему-то так показалось. Елена передала мужу пакет, села на подоконник и, оттолкнувшись руками, спрыгнула вниз. Она очень старалась приземлиться на одну, здоровую ногу, но, когда оказалась на земле, невольно ступила и больной. Девушка замычала от боли, до крови прикусила губы, но крик все-таки сдержала. Слишком велика цена тишины сейчас. Она взяла малыша, положила его на левую руку, правой обхватила мужа за шею, и они поспешили к забору. «Почему же то старик у ворот назвал меня зассанцем?» – промелькнуло не с того не с сего в голове Сергея, – «и почему мне так знакомо было его лицо». И тут мужчину осенило, это был один из тех трех стариков на мотоцикле с бледно-голубыми глазами, которых он повстречал, когда выходил из леса, справив нужду. Они его запомнили, надо же!