Алеся Агафонова - Песнь о Графине

“Графиня? С той фотографии?” – задумался Говард. Дата на снимке говорила, что она сделана в девяносто первом году. Значит ли это, что прямо сейчас он попал в то время? Бред какой-то. Он призрак в девяностых, шастающий по цирку уродов. Видимо, курил сегодня он что-то покрепче обычного табака.

Пока полицейский витал в раздумьях, девушка уже почти покинула гримёрку. Он успел выскользнуть из комнаты, перед тем как дверь захлопнулась. Все трое – или двое? – удалялись в глубь шатра, отодвигая бархатную занавес, что до этого отделяла их от остальных собравшихся людей.

Слух Хоупа не подвел. В паре метров оркестр уже успел рассесться по своим местам и сейчас каждый по кругу играл мелодии, уткнувшись в свои нотные листы, ожидая дирижёра. Сиамские близнецы шли чуть ли не припрыжку, болтая рукавами рубашек, которые были им явно слегка велики. Девушка же, облачённая в тёмно-красные, почти что чёрные, рубашку со штанами, на фоне которых расшитый камнями и бисером красный фрак блестел невероятно ярко, ступала медленно и грациозно. Прозвище “Графиня” ей явно шло.

Около манежа, к которому они приближались, сидели остальные артисты, хотя их было меньше, чем на том снимке. Видимо, некоторые самоуверенные циркачи обходились без дополнительных репетиций.

Женщина в цветастом платье была увешена бусами и браслетами, а на лбу у неё красовался третий глаз, выделенный ярко-синими тенями, который иногда лениво открывался. В руках она перебирала карты, увлечённо рассказывая что-то рядом сидящему мальчику. Он выглядел вполне обычно, темноволосый, в тёмно-синем комбинезоне, но поза с согнутыми под неестественным углом ногами всё же показывала, что он здесь не просто зритель. На полу манежа вытянулся мужчина в строгом костюме, глаза его были прикрыты, а длинные волосы спадали на лицо. Прикинув на глаз, можно было сказать, что он минимум метра два ростом! Рядом с ним в идентичном наряде сидел парнишка-карлик, качаясь из стороны в сторону в такт только ему известной мелодии. Рост его не гармонировал с явно взрослыми чертами лица. Поодаль от всех бродил парень без рук и что-то упорно бормотал себе под нос. Одет он был практически так же, как и Графиня, только цвета костюма перемешались – рубашка без рукавов и брюки пестрили алым цветом, а жилетка со шляпой блестели кровавым бисером на чёрной ткани.

– Доброго дня, Фокусник! – безрукий остановился, поворачиваясь на оклик, и лицо его тут же озарила улыбка. – Разве Вы не должны были услужить мне, объявив начало репетиции?

– Графиня, брось, – он закатил глаза и будь у него отсутствующе конечности, он бы определённо отмахнулся рукой. – Это же наша традиция! Никак нельзя её нарушать, так что начало репетиции объявлять должна именно ты.

– Голубки, не ссорьтесь. – рассмеялась женщина своим слегка хриплым голосом с сильным русским акцентом.

– Тётя Лиз! – возмутился Фокусник

– Елизавета, какие же это из нас голубки? Разве что слегка порубленные, – девушка в красном повернулась в пол оборота и Говард, до этого момента следовавший за ней со спины, заметил повязку, закрывающую левый глаз. Графиня тоже была с изъяном, как и все вокруг.

– Воркуйте-воркуйте, дорогие, – женщина поднялась, кряхтя, – А мне надо косточки размять, гадание дело не простое, ох не простое.

– Да, мисс Г. – темноволосый мальчик соскочил со своего места, возвращая ноги в обычное для нормального человека положение, – отрепетируем по-быстрому, да свалим на ярмарку. Слышал, сегодня Джеф готовит сахарную вату пораньше, надо успеть и нам отхватить кусочек.

– Раз дело уж и до лакомств доходит…

Девушка наклонилась, кладя на пол взятые вещи и быстро пригладила длинные тёмные волосы в низкий хвост. Вновь подняв цилиндр, артистка накинула его на голову, а после взяла и трость, тут же опираясь на неё:

– Дамы и господа, леди и джентльмены, – разом стих посторонний шум, позволяя словам облетать весь зал. – Рады приветствовать вас в нашем цирке! Готовьтесь удивляться и восхищаться, ужасаться и сотрясаться. Мы готовы стараться для вас и ради вас. Да будет шоу!

Графиня развела руками, растягивая ухмылку ещё шире. Аплодисменты посыпались со всех сторон несмотря на то, что циркачей и музыкантов в шатре было не так и много. Девушка подкинула трость, ловко перехватывая её и прижимая к груди в поклоне. После она выпрямилась и напоследок улыбнувшись артистам покинула помещение.

Говард не заметил, как начал хлопать со всеми, хоть это и не имело смысла. Напоследок глянув на актёров, которые сразу же засуетились, разбредаясь по территории для отработки выступлений, полицейский поспешил удалиться за Графиней. Выходя из шатра, навстречу им бежал человек в белой рубашке с зажатой между зубов палочкой. Он отчаянно пытался пригладить взъерошенные волосы, поглядывая на наручные часы.