Александра Окатова - Трель дьявола. Премия им. Ф. М. Достоевского

Поменяться бы с ней местами!

Ну, предположим, я, старая ведьма, выманила бы молодую фею из её красивого молодого тела. Как? Ну, допустим, на запах, ну, на какой бы запах её поймать? На запах любки, ночной фиалки! Она выйдет! Это легко: она так близко подпускает к себе людей. Я могу подойти совсем близко: я и так угадываю, что она скажет, я знаю её мысли. Ещё легче выманить её, заставив поверить, что нужна её жертвенность, её помощь, и тогда я тоже выйду из своего и проскользну в её тело! Я привыкну, я быстро привыкну, к хорошему привыкаешь быстро, только надо будет закрепить результат, это вообще просто: Лев, я лев, жёлтый лев, сера, будет поглощен серыми волками, ртутью, серебряной лунной ртутью, и сожжён на огне, чтобы Лев, сера, снова освободился. Когда серый волк будет сожжён трижды, то Лев одолеет волка. 3атем совершу бракосочетание Марса, свинца порубленного, и Венеры, киновари, и получу зелёных львов, жёлтую окись свинца, и накалю девять месяцев, как младенца согревая, все время усиливая огонь в философской печи – и в результате чёрный ворон породит павлина, а из последнего выйдет белый лебедь, потом появится феникс с птенцами. Они и есть та красная субстанция, которая может быть умножаема до бесконечности, которая мне нужна, чтобы сохранить результат.

Я легла головой на согнутую в локте руку, расслабилась и слушаю, как она рассказывает. Что-то спрашивает у меня.

– Да-да, – киваю я, – ты совершенно права, моя дорогая.

«Ты совершенна, – говорю я про себя и продолжаю молча любоваться ею: – Будь осторожна с моим-твоим телом, милая, не повреди: оно мне пригодится. Твоё-моё тело».

Эликсир я запущу сегодня же: все ингредиенты у меня есть, как раз идёт бальзамическая луна – то, что надо!!!

Можно, конечно, обойтись без её тела – просто поймать рыжую собаку, кормить её тридцать лет плодами дуриана. Тьфу, гадость вонючая – на вкус, правда, ничего, как сливочный крем, – а запах! Запах протухшего (а он должен сначала протухнуть, а уж потом его надо есть!) дуриана похож на смесь запаха масляной краски, жжёной резины и гнилого лука! Ничего себе композиция – да не мне же есть, а рыжей собаке. Затем поместить её в каменный сосуд с мёдом, уксусом и морской солью, закопать на тридцать лет укупоренный сосуд на глубину двух метров в песок. Но ждать так долго, шестьдесят лет, до полного растворения собаки что-то неохота, а потом пить такую гадость тоже неохота, когда можно через девять месяцев уже переселиться в Женечкино тельце! Я получу молодое тело! Ей останется моё – оно хорошее, только руки и шея выдают возраст, лицо на пять баллов, немного носогубные складки резковаты, зато лоб ровный, чистый, округлый – хороший лоб, но её лучше!

* * *

Луна, светящееся яблоко, водит в одиночку хоровод вокруг Земли, как заводная детская карусель. Я тоже, ожидая, кружу вокруг Женечки. Она ничего не замечает, смотрит на меня своими добрыми незащищёнными глазами, поправляет шёлковую прядь, берёт её по привычке в горсть, гладит себя кончиком по губам, шёлком по губам, которые скоро будут моими! «Дилинь-дилинь», – звенят серебряные цыганские серьги, оттягивая нежные мочки. В августе мы поменяемся телами – правда, об этом знаю только я. Она не догадывается. Ну и не надо, хорошо, что не догадывается!

* * *

Август. Звоню:

– Женечка, привет, это я, не узнала? Это Саша. У меня день рождения послезавтра, а я одна, совсем. Прошу тебя, приходи в «Шоколадницу» на Китай-городе! Сможешь? Отлично! Жду тебя в семь вечера. Всё хорошо. Да, спасибо, дорогая, при встрече расскажу. Ну, до видзенья – это по-польски «пока». Целую!

Всё! Мне всё удалось! Послезавтра! Боже, то есть, чёрт возьми, как дожить!!!

* * *

Я ставлю на столик букетик ночных фиалок – антикварные кружева показывающих язычки мелких слоновой кости полупрозрачных цветов, нанизанных на стебелёк по спирали.

Женечка говорит:

– Мои любимые, – грациозно привстаёт и наклоняет блестящий гладкими волнами волос цветок своей головки на тонкой шее к фиалкам.

Останови её, – говорит мне моё сердце, а разум шепчет, – не слушай его, иди до конца! Я не обращаю внимания на глупое сердце: Молчи, скоро у меня будет новое, молодое!

Женечка приближает гладкое, бледное, без румянца лицо к протянувшим к ней осьминожьи щупальца цветам и вдыхает аромат, который усыпит её, вынет душу. Душа Женечки – тонкий, лёгкий, медленный дымок – зависает над букетом колдовских цветов. Я тоже глотаю запах фиалок и поднимаюсь над собой.