Генри Хопоу - Нонаме

– Это пиво? Ячмень, пшено? Какой-то странный вкус… Освежающий…

– Квас…

Арчи никогда не слышал такого названия пива и не стал забивать себе этим голову.

– Вы мне очень помогли. Я ценю это и никогда не забуду. – Он поднялся с сиденья, сунул обе ноги в реку и спрыгнул. Не забыв оттолкнуть судно старика подальше от берега, он вышел из воды. – Спасибо, еще раз.

Через пару минут он уже взобрался на берег и с удовольствием смотрел на удаляющуюся лодку. Он помахал старику рукой и, получив в ответ то же самое, развернулся и огляделся по сторонам. Он с легкостью рассмотрел тропинку в высокой траве, извивающуюся вдоль берега до «кричащих кустов» и скрывающуюся за ними. Подумал: «Что за странное название дали этому выделяющемуся на берегу растению? Таких кустов и деревьев миллионы, а прозвище получил только этот. Этакая знаменитость – достояние Слобтауна».

– Сыно-о-ок! – послышался знакомый протяжный голос, доносящийся из удалившейся лодки и преодолевающий расстояние, отталкиваясь от речной глади точно так же, как солнечный луч отражается от зеркала. – Сыно-о-ок! Как тебя зовут, родной?!

– Арчи! Меня зовут Арчи! А вас?!

Старик ничего не ответил. Он лишь плыл и смотрел в его сторону, как заколдованный. Возможно, он не услышал ни ответа на свой вопрос, ни встречного вопроса. А ведь за это короткое время, проведенное вместе, они стали почти что друзьями и так и не узнали имен друг друга, о чем Арчи горячо жалел. Он прокручивал в голове внешность старика, его усыпанное от старости морщинами лицо, его седые волосы и густые брови, нависающие над узкими, добрыми глазами. Он вспоминал его накидку, которой он укрывался от ветра и жары, черные мусорные пакеты, набитые до отказа. Что находилось в пакетах, Арчи не узнал. Он пытался вспомнить, спрашивал ли, куда тот направляется. «Может быть, рыбачить?» Но в голове отчетливо виднелась картина лодки с дедушкой в накидке и с пакетами и никакого намека на удочку, и никакого намека на рыболовную сеть. «В лодке больше ничего не было.»

Арчи еще раз оглянулся посмотреть на дедушку, но тот уже скрывался за поворотом, уходящим за лес, реки.

Преодолев большую часть расстояния от места высадки на берег до уже известных ему кустов, служащих первым ориентиром на его пути, Арчи увидел первые признаки цивилизации. Точнее не цивилизации, а деградации людей, находившихся в этих краях до него и оставивших неизгладимый след на оголенной натуре почти заповедного места, тем самым плюнув в душу редкому наблюдателю.

Сначала ему в глаза бросились окурки сигарет, устилавшие почву, словно островки еще не растаявшего снега после зимы. Он и сам помнил, как зажимал остаток (когда еще курил) сигареты между большим и средним пальцами, сгибал руку в локте, а затем выстреливал окурком вдаль, выпрямляя руку, как толкатель ядра на соревнованиях. И все ради того, чтобы показать, насколько круто и как далеко он может швырнуть окурок этим незатейливым движением. Те времена прошли, как и прошло увлечение к сигаретам вместе с гадкой привычкой срать там, где живешь. Арчи передернуло от нахлынувших воспоминаний.

Тут и там хаотично были разбросаны выжженные кострища, контрастно лежащие на зеленой лужайке, усыпанные все теми же окурками, ржавыми консервными банками, стеклянными и пластиковыми бутылками, полиэтиленовыми пакетами и другими отходами. Особенно Арчи удивило количество мангалов. Какие-то стояли почти новые, какие-то погнувшиеся валялись, стараясь как можно скорее сгнить и не осквернять флору, чего не могли сделать бывшие хозяева. Такие мангалы Арчи видел почти в каждом уважающем себя маркете, и стоили они не дороже пяти баксов.

Он не верил свои глазам. Чем меньше становилось расстояние до кустов, тем больше и больше он не хотел к ним подходить. Он боялся увидеть эпицентр заражения. Он впервые жалел, что не умер в ночном лесу, что его глаза не выклевали вороны, что он вообще сюда добрался. И все же с подкошенными ногами он подошел к этому анти-оазису и обомлел.

Огромный зеленый шар (именно так подумал про «кричащие кусты» Арчи), заросший листвой так, что невозможно было увидеть сквозь него его стенки, то, что было внутри его, если внутри вообще хоть что-то было. Сквозь него не было видно ни единого просвета, намекающего на то, что это все-таки деревья, а не железобетонная конструкция, поросшая мхом и травой. Будто воздушный шар накрыли маскировочной армейской сеткой и оставили на берегу реки томиться под жарким летним солнцем.