Марк Новак - Охота

* * *

Солнце неохотно покидало горизонт. К вечеру жители стараются покончить со всеми делами и домашними заботами, чтобы посвятить тёмное время суток своей семье, дешёвой выпивке из таверны или плотским утехам, ну а кто-то планировал успеть всё за один вечер. Но сегодня в деревне было необычайно тихо: улицы пустовали, в окнах не горел свет, даже ни одной драки не было слышно. Практически всё население небольшой деревушки собралось перед домом старосты.

– Это кара за наши деяния! – крикнула уже немолодая женщина, из-за чего все присутствующие могли лицезреть её редкие зубы. Она немного продвинулась вперед, и толпа испуганно разошлась, увидев её состояние. Из-под рукавов её старого платья выглядывали пожелтевшие обломанные ногти, и складывалось впечатление, что ещё немного и женщина вцепится ими кому-нибудь в лицо.

– Угомонись, Хильда! У нас просто завёлся медведь, – Марклав занимал пост старосты уже больше двадцати лет, и за это время он научился сохранить спокойствие, но напряженный взгляд всё же выдавал его неуверенность в собственных словах.

– Да какой медведь столько жрёт?! У нас в лесу только белки и остались! – выкрикнул из толпы высокий коренастый мужичок. Стоящие рядом люди явно не ожидали, что он решит подать голос, и отпрянули сразу же, как только услышали громкий бас.

– Значит, завелось несколько медведей, – староста не мог позволить, чтобы у жителей промелькнула даже мысль о том, что в лесу поселилось нечто гораздо опаснее.

– Это всё ведьма! Старуха совсем ополоумела и решила сжить нас со свету! – Хильда всё не унималась.

– Кто здесь ополоумел, так это ты. Чем больше зубов ты теряешь, тем менее разумной становится твоя речь, – Марклав понемногу терял самообладание.

– Из-за моих зубов я не могу есть всё подряд, и речи твои я так просто не проглочу, в отличие от остальных. Медведей у нас отродясь не было, а если бы и были, наши волки быстро их загонят. А в результате только волков и подрали и живность съели всю, что в лесу водилась. Какой медведь так бесчинствует? – Хильда уставилась на старосту, который в свою очередь неуверенно отвел глаза, и это не утаилось от чужих взглядов.

Но тут все отвлеклись на вышедшего вперед мужика. Несколько шрамов на лице и увесистое ожерелье из волчьих клыков выдавали в нем матёрого охотника.

– Я видел, что натворило это чудище. Неделю назад во время охоты я наткнулся на тело кабана. Это была неумело обглоданная туша, и то, что её жрало, ело со всеми внутренностями, костями и когтями.

– Просто стая волков охотилась на кабана и не смогла нормально разделить добычу, – староста попытался вернуть своему голосу уверенный тон.

– Волки лежали рядом: кто-то без головы, кто-то со вспоротым брюхом, а кого-то и вовсе разорвало пополам, – охотник был всё так же спокоен.

– Если ты как всегда перед охотой решил взбодрить себя элем, то удивительно ещё, что ты горгон не увидел. Или кто там был в прошлый раз? – как только Грегор с Ларсом подошли к толпе, всё внимание переключилось на них.

Мужчина в шрамах сразу опустил взгляд. Что ни говори, ему было стыдно вспоминать тот случай. Но с тех пор он больше не напивается перед охотой – ему вполне хватило насмешек, которые преследовали его после того злополучного дня. И сейчас он точно уверен в том, что видел разорванных на части волков.

– Если в лесу завелись звери, которые нехило нас объедают, нужно просто избавиться от них, кто бы это ни был, – Грегор не собирался долго ходить вокруг да около, он видел проблему и нашёл только один путь её решения, – Мы с ещё несколькими охотниками выследим зверя и убьём его.

Чтобы подкрепить свои слова уверенным жестом, Грегор снял с плеча арбалет и направил его в сторону леса. И действительно, это движение заставило всех проследить направление оружия и уставиться в пугающие заросли мощных деревьев. Староста хотел было что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Никто ни разу в этой деревне не подвергал сомнению слова Марклава. Только он мог правильно разрешить конфликт подравшихся супругов, наказать парнишку, укравшего у соседа двух кур, и убедить Хельгу в том, что её пёс просто убежал за приблудившейся сучкой, и его не крали для проведения темных месс. Недавние происшествия с истреблением лесного зверья не слишком хорошо повлияли на настроение селян. У старосты не было понятного объяснения сему ужасу, но признать перед всеми, что он не понимает происходящего и не может сказать, чем всё может обернуться, было бы непозволительно для его статуса.