Никита Белянский - Траум / Ферг. Оживший Сюрреалистичный Ужас

– Всё в… порядке, – ответил мне голос мужчины. Но он не походил на тот, что говорил с женой.

“Может, это был телевизор?” – подумалось мне.

Я извинился за беспокойство и продолжил идти по коридору. Звуки меня больше не тревожили. Но меня не покидало стойкое ощущение, что за мной наблюдали. Кто-то очень незаметный. Как если бы за мной следили через дверной зрачок. Обернувшись, я почему-то не смог найти их дверь. Либо не смог издали признать её, так как все двери были на одно лицо.

“Усталость сказывается”

Ощущение слежки лишь усилилось. Но мне начало казаться, что за мной наблюдает что-то ещё. Как если бы у самого коридора были глаза. Даже показалось, что одна из теней в углу дёрнулась сама по себе.

Я ускорил шаг, чтобы поскорее избавиться от этого чувства.

Зайдя в мою тесную комнатушку под номером 303, я сразу же сбросил с себя надоевший рюкзак, принял душ и лёг на кровать. Какое-то время в голову лезли мысли о том, как я встречусь с Джил и что я ей скажу. А что должен был сказать? Мы не виделись десять лет, и она наверняка винила меня в случившемся. Я ведь умчался за своей мечтой, как счастливый щенок, преследующий проезжающую мимо машину, а после трагедии, меня даже не было рядом…

Не помню, как заснул. Но перед этим я точно выпил одну из своих таблеток, так как голова раскалывалась. Можно даже сказать, плавилась. По прибытию в город она начала болеть так, словно вот-вот взорвётся.

– У вас часто болит голова, мистер Вивенс? – поинтересовалась Корнелия, на мгновение прекратив записывать за мной. В её блокноте заканчивалась уже пятая страница.

– После долгих поездок и кучи бессонных ночей такое бывает.

Корнелия поставила диктофон на паузу и, осторожно подбирая слова, продолжила:

– Вы говорили о кошмарах. Что конкретно вы там видите?

– Вы не психолог. Зачем вам это знать?

– Это нужно для лучшего понимая ситуации.

Не зная, что ответить ей и как скрасить правду, я сказал, как есть:

– Идеальный мир.

– Простите? – удивленно подняла брови девушка.

– Сложно передать простыми словами, но там ты не чувствуешь привычных эмоций и переживаний. Всё кажется эфемерным, туманным. Знакомое становится иным… Нет ни времени, ни боли. Нельзя испытать радость, заплакать или чему-либо удивиться. Но при этом… Самое страшное, что ты испытываешь некое подобие наслаждения от всего происходящего. Это и пугает больше всего.

– И всё же, вы называете это кошмаром? – подалась вперёд Корнелия, внимая каждому слову.

Я слегка улыбнулся и, посмотрев ей в глаза, ответил вопросом на вопрос:

– А вам бы понравилось, отбери у вас всё, что делает вас человеком? То, что люди называют “идеалом” лишено всего человеческого, лишено изъянов. Мир без изъянов и человек. Как думаете, насколько там жутко?

Повисла недолгая тишина, после чего Корнелия заново включила диктофон и вернулась к стандартным вопросам, как ни в чём не бывало.

– После ареста вы упоминали что-то про сам город, – заметила Корнелия, несколько раз перечеркнув последнюю записанную строчку в своём блокноте, – Чем Траумферг вас так…

– Напугал? – продолжил я за ней мысль.

– Можно и так сказать.

– Удивительно, что он вас не напугал. Как будто я один родился с глазами и ушами.

Корнелия глубоко вздохнула и, словно заботливая мать, принялась разъяснять глупому ребёнку ситуацию:

– У вас подозрение на целый букет психологических расстройств. Я и сама начинаю предполагать наличие у вас шизофрении, мистер Вивенс. Если эти… “странности”, – как можно более чётко выделила она это слово, – …единственное, что вас так напугало, то, боюсь…

– Я знаю, что видел, – резко ответил я ей, чуть ли не скрипя зубами, – Если вы так сильно уверены, что я псих, то зачем вообще организовали эту встречу? Могли бы просто оставить меня и дальше гнить за решёткой до официального слушания.

– Тут вы правы, – натянуто улыбнулась она мне, вновь взявшись за ручку, – Я выслушаю вас до конца. Продолжайте.

Я часто задумывался о том, насколько все наши проблемы надуманы. Мир огромен и люди в нём – лишь крупицы, рассыпанные по необъятным просторам бесконечности. В одной руке можно удержать многое: от пары зерен до тысячи душ. Вопрос только в том, как нужно ухватиться, чтобы всё не рассыпалось?

Человеческая жизнь так коротка, так мимолётна, но мы всё равно находим причины, чтобы её усложнить, создавая препятствия, которых могло бы и не быть. Меня часто посещает эта мысль по ночам. Ни прошло и дня без этого.