Кассандра Тарасова - Спокойной ночи

Лифт упал в шахту.

– Я всегда знала, что лифт рано или поздно упадёт, я всем говорила, а они меня не слушали, – слова вырываются из меня.

Кажется, я сейчас заплачу.

– Пошли вниз, хозяйка, посмотрим, что там, в конце – концов, – бригадир подаёт мне руку.

Второй он держится за нательный крест, хотя, мне, наверное, кажется.

***

Лом врезался между двух ржавых створок старого лифта, показался зазор. Двери упрямились, не хотели открывать то, что скрыто за ними, крики стихли полностью. Через полминуты ржавая створка отъехала в сторону.

– О Боже, – бригадир замер на пороге кабины.

Я выглянула из-за его плеча – и тоже потеряла дар речи.

Я поняла, что увидела заключительную сцену из моего беспокойного сна. В ржавой, но прочной кабине, на истлевшем в клочья ковре, откинувшись в угол, лежал скелет в тусклом желтом платье. Мода двадцатых годов, или примерно так. На лбу черепа виднелась глубокая вмятина, с одной стороны обрывающаяся неровной сквозной трещиной. Решётки внутри покрыты царапинами, занавески – дырами, на одном из боков лифта виднелся след от удара.

Я знала, что тут произошло. Сон опять стучится из задворок сознания. Над её криками смеялись, застрявшая Бетти страдала клаустрофобией. Железная подвешенная клетка не отпустила её – и после смерти тоже.

– Я здесь умру, – это и были её последние слова, сказанные перед тем, как она разбила себе голову о кабину лифта.

– Что вы сказали, мисс Леона? – спросил меня бригадир.

Я поняла, что сказала вслух эту обречённую фразу. Наверное, Бетти была красивой при жизни, если одевалась вот так, богатая студентка, наследница была, а может и нет, а эта чёртова клетка убила её, заперла, зажевала, закрыла, и никто не пришёл, она совсем одна. А тех, кто её убил, никто не наказал – или наказал?

– Господи, хозяйка, да что с вами? Выйдите! Макс, выведи её!

Один из рабочих подхватил меня под руки тёплыми, живыми ладонями, вывел на улицу, прочь от железного гроба с непогребённым телом. Хороший этот парень Макс, да и остальные тоже. Выпишу им премию – главное не забыть.

– Вам как, воды, может? – спросил он у меня дрожащим голосом.

– Нет, нет, нет, – бормочу в ответ я. – Нет, нет, нет, спасибо.

Одноэтажные дома, или площадка для кемпинга, да! Да, именно так, но никаких лифтов! Никаких лифтов! Никаких! Пусть этот отель и те, кто сделал это с несчастной девушкой, отправятся к Дьяволу!

– Ломайте отель! Ломайте его! – закричала я из последних сил.

Матвей Семёнович дрожащими пальцами положил золотой полуимпериал на надгробный камень. Ему показалось, что из-под земли раздался стон.

– Ах, – ответили губы студента. – Сейчас, сейчас.

И он начал обходить могилу, чуть покачиваясь и подпрыгивая в такт тихому свисту ветра.

– Нельзя просто ходить. Надо танцевать, – прошептал Матвей сам себе.

Ноги от напряжения казались ватными и еле гнулись.

«Как будто я заново учусь ходить!» – пронеслось в него в голове.

Что-то защекотало лодыжку. Неужели сработало?

Матвей разочарованно отдёрнул ногу от прутика соломы, и продолжил неспешный танец вокруг могилы.

Откуда здесь взялась солома? Как так вышло? А, наверняка, упала с телеги гробовщика. Да, видны следы от колёс! От дороги ветром принесло упавшую с воза соломинку. Не отвлекаться! Нельзя забывать считать круги, а не то…

И Матвей продолжил танец вокруг могильного камня юной гимназистки Лизоньки Плющевой, что умерла двадцать три года назад.

***

– Ах, Мотенька, Мотенька! Что тебе досталось? – увлечённо спросила Софья.

– Да, да! Мотя, скажи! – поддержала сестру Настенька.

Щебет младших сестёр раздражал Матвея Семёновича. Эти барышни с их глупыми играми и мечты о прекрасной и вечной любви с безбедным, молодым, верным и прекрасным аристократом.

Ну да. Неудивительно, что батюшка сомневается в том, сможет ли Софья найти себе жениха и отправлять ли Настю в гимназию. Ох, ничего, скоро он вернётся в институт – и вновь продолжится весёлая студенческая жизнь.

– Завидую Виктору – он уже сам преподаёт, – проворчал Матвей, вспоминая старшего брата.

– Мотенька! Мотенька! – не унимались младшие сёстры.

«Я понимаю! Именно тогда она подала мне знак! Это было не случайно!»

Матвей вздохнул и бросил карту на кружевную скатерть чайного столика. Девочки приподнялись со стульев, чтобы как следует разглядеть карточку.

– Что там? Что там? – верещала младшенькая Настя.