Сергей Бергер: Тайны холодных стен

— Кто это сделал?? — Мужчина буквально кричал на парня. В нос ему ударил запах дерьма и крови, что витал над его вспоротым брюхом. Парень лишь еще сильнее и невнятнее закряхтел и закатил глаза.

— Черт! Черт! Черт! Кто это сделал?! — Мужчина кинулся к служанке, что плакала, распластавшись на коленях у стола. — Ты видела его? Отвечай! — Девушка лишь продолжала плакать, захлебываясь от слез. Она даже не поднимала лица, а лишь содрогалась как сосна, над которой возносится острый топор.

Махнув на нее рукой, детектив выбежал из столовой в поисках кого-нибудь, что могли бы ему помочь. Гарри бежал по коридору, сзади него раздавался эхом топот его собственных ног. Он все бежал и бежал, но коридор отказывался заканчиваться. Он превратился в одну сплошную темную линию. Вокруг не было ничего кроме темноты. Обернувшись, Ренделл осознал, что позади него нет двери. Что он просто в пустоте. Темной, и густой как кисель. Мужчина искал ориентир, что мог бы его вывести отсюда. И бросив все, рванул просто вперед, понадеявшись хотя бы врезаться в стену. Но стены не было. Как бы он не менял направление бега, его все равно встречала только пустота. Сырая и безмолвная. Гарри словно плыл по бесконечному космосу, или в легкой, едва уловимой темной жиже. А может, он вообще мертв? И именно так выглядит смерть. Но все же, звуки его ботинок преследовали его ещё долгое время, пока он бежал, и остановились лишь тогда, когда мужчина упал без сил на колени. И схватился за свою голову. Гарри давно не чувствовал себя таким бессильным. Когда на его глазах умирал невиновный человек, в нем тоже умирала какая-то крошечная частица. От него откалывался кусочек его души. Ренделл схватился за свое лицо руками. Тьма сдавливала его со всех сторон, как сдавливают холодные бетонные плиты. Дышать становилось тяжело, и еще чуть-чуть и можно было проститься с миром, выпадая из сознания от усталости.

В последний момент чья-то очень маленькая и тепленькая ручка коснулась его головы. Подобно богине, она одарила его спокойствием и теплом, что ручьем принялось заполнять жилы Гарри. Открыв глаза, мужчина поднял голову, чтобы посмотреть в глаза ангелу. Он ожидал увидеть все что угодно, но только не то, что он увидел на самом деле.

— Элизабет… — Губы сами собой разомкнулись, и из заточения вырвался еле слышный вой. Маленькая капля слезы скатилась по бледному и измученному лицу Гарри.

Девочка предстала перед ним такой, какой он помнил ее еще в детстве. Когда ей было лет семь. От ее белокурых волос исходил золотистый свет, и пахли они лавандой. Девочка коснулась лица своего отца, вглядываясь прямо в его заплаканные глаза.

— Пап, помнишь, чему ты меня учил?

Гарри нервно кивнул, его ноги дрожали. Он хотел ее обнять, прижать к себе, но так боялся рассеять этот мираж. Он хотел насладиться каждым мгновением. Пусть, это и всего лишь видение, что пришло ему во время очередного срыва.

— Папа… — Девочка резко перестала издавать свечение. Запах лаванды перестал исходить от ее волос. Его пересилил запах смрада и тухлых яиц. Улыбка сошла с ее лица, и ее крошечные пальчики впились ногтями в лицо мужчины.

— …Перестань себя обманывать, папа. — Элизабет стиснула зубы, словно говоря это нехотя. Из ее крошечных глаз покатились слезы. — Это ведь ты сделал. Признай это. Ты во всем виноват.

— Элизабет, я ведь ничего не делал…

— Его кровь на твоих руках. А девушка, что была возле мертвого мальчика, просто боится тебя. Потому, не проронила ни слова. Ты сходишь с ума, папуля. — Она стала громко плакать. Сердце Гарри сжалось, стоило ему услышать детский плач. — Ты так переживаешь из-за меня. Перестань. Отпусти меня, мне тут хорошо. И мама тут. Мы ждем только тебя. Подожди немного. Скоро мы будем все вместе. И… — Элизабет тяжело выдохнула, чтобы преодолеть поток слез. — Не обманывай себя, уезжай отсюда. Тебе тут не место.

Девочка становилась все тусклее, пока совсем не растворилась во тьме, словно сигаретный дым. Гарри судорожно ловил его в воздухе, кричал, взывал в пустоту «Элизабет!». И все закончилось. Мужчина растер уставшие глаза и понял, что лежит в кровати. На кофейном столике звонко тикал будильник, показывая стрелками два часа и две минуты после полуночи.

Никогда не знаешь, сколько всего тебе может поведать тишина. Настоящая тишина, та самая, в которой можно расслышать биение собственного сердца. В такое время тебя абсолютно ничего не заботит. Время течет медленно, тягуче, словно мед. И ты уже не замечаешь, когда к тебе в двери стучится безумие. Кажется, что вокруг тебя нет совсем никого, даже когда ты на самом деле не один.