Ирина Азина - Девочки из первого Г

– А откуда она знала, что вот так всё нужно говорить?

– Ей соседка старенькая объяснила.

– А соседка откуда знала? – в настойчивости Окси не откажешь!

– Тут самое интересное! Помните, я сказала, что свечка у тёть-Маруси была не простая?

– Помним…

– Ну да!

– Даже и не свечка, а огарочек от свечки-то на самом деле был… Когда-то, много лет назад, эту свечу дала соседке тёть-Марусиной одна старуха… – совершенно понижая голос, сообщаю я, – Жила она у них в деревне, на краю, у леса на опушке…и молва ходила, что старуха эта…самая что ни на есть проверенная…ведьма!

– Ах! – не выдерживает Софочка, и жмурится от страха.

– И в своей избушке она – старая, косматая, седая, и с огромным носом – варила зелья разные, сушила травы… по окрестностям лягушек собирала и летучих новорожденных мышей. И ещё пауков всяких.

– Зачем? – в ужасе пищит Софочка.

– Как зачем? Зелья разные как раз из них варила – приворотные, отворотные, лечебные и не очень… Все ведьмы так делают, ты что, не знала? Тёмной, безлунной ночью, когда все вокруг спят, она кипятила огромный котёл, бросала туда мышей, ящериц, пауков…

– А про ящериц ты не говорила, – замечает внимательная Оксана.

– Ну конечно, и ящериц – разве я не сказала? Может, и ещё чего! Мало ли что ведьмы собирают…Так вот…и у неё было три чёрных – чёрных, преогромнейших кота! Злющие, глаза как золотые блюдца! Охраняли домик ведьмы лучше всяческих собак. Но, как-то раз, один из них пропал…

– А домовой? – Оксанка не даёт моей сюжетной линии уехать в дальние запутанные дебри.

– Домовой…он ей потом спать не давал недели две…

– Кому, ведьме?

– Да нет, при чём здесь ведьма? Тёть-Марусе спать-то не давал. Только она в кровать – так он ей в спину кулаком ка-ак ткнёт! Да и давай стучать без остановки! Вот примерно так! – и я ритмично отбиваю кулачком тревожные, дрожащие удары по столешнице, всем демонстрируя недюжинные музыкальные способности Марусиного домового:

– Тук, тук-тук…Ту-ук, тук-тук…Успокоится немного, и опять стучит: Ту-ук, тук-тук…

– И, что ни ночь – он в спину ей стучал! Она уж прямо вся замучилась совсем! А уж потом-то оказалось: надо было звать его прям накануне переезда, в самую последнюю на старом месте ночь. Поэтому и рассердился домовой – не понял, зачем звали, и куда ему идти? Хозяева ведь не уходят…

– Зачем же тёть-Маруся его загодя звала?

– Так бабка та, что ей огарочек дала, уж старая была…забыла половину!

– А как теперь – он с ними до сих пор живёт?

– Живёт, конечно! – отвечаю убеждённо, – Тёть-Маруся говорила – домовые могут жить лет триста. Или даже больше…

Cофочка взирает с восхищением и ужасом:

– Ой, Ника… а ты разве не боишься?

– Да чего бояться-то! Подумаешь, ну – домовые всякие…(я хитро смотрю на Оксанку и подмигиваю ей).

– Квартирные! Аха-ха-ха! – быстро уяснив суть дела, подхватывает она мою тайную мысль.

– Ой, девчонки, ой…ха-ха…да ну вас! Нельзя ж смеяться-то над этим…– Софина слабая реплика.

– Да почему…Ха-ха…ой, не могу! – Оксанка валится со стула на палас и, корчась со смеху, выдавливает из себя вопрос:

– Ну, Софка, почему нельзя-то?? Он ведь у них…за печкой…Ха…Ой, ха-ха-ха…– Оксана, как и я, да уж теперь и Софа, давится от смеха, всхлипывает, фыркает и плачет, посему конца той фразы мы себе не уяснили… Но тут, перебивая наши голоса, вдруг раздается громкий странный скрип… И как далёкий дверной стон, разносится по дому… А за ним ещё…как будто кто-то, открывая двери в темноте, идёт по дому…вот уже доносится он прямо из соседней комнаты… О боже! Мы стремительно подскакиваем с пола и сбиваемся в дрожащую, живую, замирающую кучку за другим концом стола…и смотрим, смотрим, и не верим своим собственным глазам… Хотели бы кричать что было сил, да силы нас покинули – не можем выдавить ни звука… Звуки в нас закончились как будто… И всё явственней, отчётливее видим, как из-за стеклянной, и задёрнутой вишнёвой шторкой маленькой двери вдруг возникает и растет чья-то огромно-ужасающая тень – кривляясь, вырастая в свете догорающей свечи… Вот она движется сюда – всё ближе…ближе, и дверная ручка открывается со скрипом… Время враз остановилось, не идут часы, не слышно ничего…всё замерло…и нет уже нам сил дышать, продвинуться хотя б чуть-чуть…бежать уж нету мочи…

Потом уж, после, бабушка соседки-Эльки – Яхия – неоднократно, долго, каждый раз сердясь не понарошку, рассказывала всем вокруг, как сидя в своей кухне, полностью уютно разместившись и налив себе чайку, уж собралася проводить прошедший день (Хвала Аллаху за него), но услыхала в стылой тишине надрывный и пронзительный…не визг даже…нет-нет, какой-то дикий ультразвук! Такого в жизни своей слышать никогда ей и не доводилось; и тогда, вся в панике, в кошмаре наяву – она помчалась, как была – на босу ногу, в одном тоненьком запахнутом халате – на соседний двор, в сугробы, и в холодный мокрый снег; пытаясь на ходу понять – откуда это страшное звучанье может доноситься?! А разобрав, что вопят у соседей, кинулась на выручку…и только одна мысль металась и стучала в её бедной голове: