Павел Беляев - Тихий омут

Перевернув пергамент, кузнец остался доволен и тем, что содержалось там. Наконец, чертежи были сложены и водворились за пазуху, лещ съеден, а костер засыпан снегом. Снизу к объёмистому заплечному мешку Утопа привязал дрова и единым махом забросил за спину. Поправил шапку и поднял дорожный посох, настолько гладкий, будто руки странников полировали его не одно столетие.

Утопая по колена в хрустящем, недавно выпавшем снегу, мужчина продолжил путь. Солнце нынче висело в зените. От чистого, выпавшего совсем недавно снега слепило глаза. Погодка царила безветренная, хотя стоял небольшой морозец, обещавший ближе к вечеру стать трескучим.

Кругом на многие вёрсты не было ни души. Какой безумец решиться путешествовать зимой?

Внезапно к хрусту шагов кузнеца добавился ещё один. Утопа повернул голову – рядом шёл чёрт. Маленькие, больше похожие на две набитые шишки, рога противно поблескивали на полуденном солнце. Тонкие губы существа складывались в некоторое подобие улыбки.

– Везде тебя ищу, – прорычал Утопа.

– Здравствуй, Кузнец, – осклабился чёрт. – Ты готов?

– Давно готов. Веди к Протогору.

…На неровном, кое-где бугристом снеге вдоль слегка припорошенной цепочки широких человеческих следов вдруг ни с того ни с сего возникала цепь следов поменьше, напоминавших копыта, но гораздо больших, нежили можно было встретить у домашнего скота. А опытный следопыт добавил бы к тому, что принадлежали они существу, передвигающемуся на двух конечностях.

Спустя полтора десятка шагов, следы резко обрывались.

Редкий подлесок уныло тянулся вдоль мглистой дороги. Вот уже половину дня ему не было ни конца, ни края. Кузьмич упрямо пытался втолковать Будиладу, что ещё вот-вот и появится равнина, а там и до Капища рукой подать. Но подлесок, похоже, не знал, что скоро должен закончиться и всё тянулся неровный щетинистым покрывалом.

Лазутчик угрюмо смотрел вперёд и молчал. Как никогда в жизни, ему хотелось заткнуть словоохотливого возницу, но приходилось сдерживаться. Всё-таки он единственный в лихоборских предместьях, кто согласился довезти беглеца до Капища. Остальные почесывали затылки и разводили руками, мол, к вечеру снегопад – по всему видать – а в такую погоду немудрено и застрять где-нибудь в лесу на всю ночь, а то и дольше.

Старенькие сани тихо скрипели под усталый храп дохожей кобылы. От беспрерывной качки дико клонило в сон, но спать было нельзя. Знаем мы эту голытьбу – полу-столичных смердов. Такой топором зарубит и как звать не спросит. Не побоялся ведь ни снегопада, ни разбойников, кои ныне шныряют чуть не у каждой дороги. С таким только зазевайся.

К вечеру докучливый подлесок постепенно стал редеть. С каждой новой саженью деревья росли всё дальше и дальше друг от друга, плавно переходя в неровное холмистое поле. Его пределы уходили столь далеко, что казалось, будто снежное покрывало прикасалось к небесному своду.

Почти у самой границы между лесом и долом Кузьмич остановил кобылу.

– Приехали, – мрачно обронил угрюмый бородач и, переложив вожжи в левую руку, полез правой под козлы.

– Ты что, белены объелся? – рассвирепел Будилад. Сонливость тут же куда-то пропала. Воин в личине врага подскочил и схватил мужика за воротник. – Было же уговорено, прямо до Капища!

Возница спокойно – видимо не впервой – выудил из-под козел топор и замахнулся.

– А-ну, пусти! Живо!

Будилад заколебался, серьёзно размышляя, а не затряхнуть ли обнаглевшего смерда? Ишь, чего выдумал! Но пересилив себя, он выпустил воротник и на шаг отступил.

– Побойся бога! – давясь от гнева прохрипел он. Лесорубы-лесорубами, но время дорого. Пристукнуть бы его быстренько и уложить под ёлочкой. А лошадка с санями, поди, ещё не раз пригодилась бы. – Где ж стыд-то твой? Сейчас ты быстренько цокнешь на свою клячу, и мы продолжим путь. Когда доберёмся до Капища, распрощаемся к едрене-матери. Как и договорились.

– Нет, боярин, не пойдёт, – бестолковому дровосеку явно было невдомёк, что с этим рыжим незнакомцем со взглядом мертвеца лучше не шутить. – Про уговор я помню, но мы не сговаривались, что приведёшь ты меня прямо к чёрту в логово. Так что, слазь-ка подобру-поздорову и ступай своей дорогой.

– Я привёл? – от удивления лазутчик даже на какое-то время забыл про ярость. – Кто из нас, вообще, проводником снаряжался? Где ты тут чёрта увидал? Быстро лезь в сани и заткни хайло!

– По всему, мы давно бы добрались до места. Давно, мил человек, – мрачный Кузьмич буравил нанимателя бесцветными глазами. Он не боялся, не допускал и на мгновение той мысли, что крепкий незнакомец может оказаться и воином дружинным, и, в общем-то, самим чёртом. Но, в таком случае, почему отказывался продолжить путь, было не вполне ясно. – Я никак не мог понять, кто же нас водит. Ежели леший, так то ж оно ведь одно, а коли же чёрт лукавый, тогда совсем иное…