Влад Райбер - Вселенные ужасов Влада Райбера

Некоторые люди, пережившие те несколько ночей без света, повредились рассудком. За нашим районом теперь навсегда закрепилась дурная слава. Квартиры тут теперь и даром никто не возьмёт.

Остаётся надеяться, что проблем с электричеством больше не будет. Провода теперь туго натянуты.

Не стоит понапрасну подглядывать за тварями из иного мира. Они этого не любят. Их отвращает и оскорбляет наше легкомысленное любопытство. И они мстительны. Об этом меня предупредил пациент психиатрической клиники, где я до сих пор работаю санитаром. Я забыл, как его звали, потому что обращался к нему по фамилии – Руженцев. Он рассказал мне про «эффект дверного глазка». Нельзя смотреть в него почём зря, когда никто не стучится в дверь, иначе рискуешь увидеть жителей «той стороны». Руженцев за своё любопытство поплатился глазом.

Я слушал его рассказы, сдерживая улыбку. Хотя что тут смешного? В клинике такого наслушаешься, что невольно вспомнишь строки Пушкина: «Не дай мне бог сойти с ума. Нет, легче посох и сума».

Помню первый день на работе. Я заступил на смену в своё отделение и мне показалось, что «проживающие» (так у нас называют пациентов) – это вполне нормальные люди. Спокойные, добродушные. Сидят в своих палатах, смотрят телевизор в холле. Но стоит с ними заговорить и начинаешь замечать странности.

Один беззубый дед пихал себе за пазуху всё, что найдёт: будь то потрёпанная книжка, шахматная фигура или огрызок карандаша. Дед ходил по отделению, гремел кучей безделушек, придерживая пояс, чтобы они не посыпались.

Ещё был мужик, который утверждал, что в него стрелял киллер и попал ему в шею.

– Я до сих пор с пулей хожу, – говорил мужик и указывал на свой кадык. – Видишь, пуля торчит?

Был там миллиардер – владелец машиностроительного завода. Всё это были люди, что не отличали реальность от фантазий. Некоторые жили в выдуманных мирах, другие осознавали своё безумие.

Руженцев был особенный. Он без стеснения заявлял: «Я сумасшедший!», но он верил в иной мир, и говорил, что именно жители иного мира свели его с ума и украли у него глаз.

Только когда он сказал об этом, я заметил, что один глаз у него искусственный. И не отличишь сразу! Здоровый глаз был светло-голубой и протез в точь-в-точь такой же.

Руженцев подмигнул мне искусственным глазом, улыбнулся и сказал:

– Я бы его не носил, а ходил бы с повязкой, как пират. Круто же! Но если не носить протез, то ресницы вывернутся вовнутрь. Неприятно это.

Это был добрый сорокалетний мужчина с чувством юмора. Он радовался тому, что оказался в психиатрической клинике, потому что здесь он был не одинок, и еда лучше, чем он готовил себе дома.

У Руженцева был золотистый оптический прибор, который он часто подносил к здоровому глазу. Я думал, что это трубка, с которой ювелирные мастера рассматривают пробу, чистоту камня и огранку на украшениях. Но когда я попросил Руженцева показать, понял, что это обычный дверной глазок.

– Я его выкрутил из своей двери и теперь всегда ношу с собой. Через него видны жители иного мира. У меня была привычка – всё время смотреть в глазок, и однажды я увидел страшного малинового карлика. Он взял с меня обещание больше не подглядывать. Но я своё обещание нарушил, и карлик украл у меня глаз.

– Зачем ему твой глаз? – спросил я.

Руженцев посмотрел на меня через глазок и ответил:

– Он его отдал слепой женщине в маске кошки, которая по ночам убивает бездомных. Теперь я вижу потерянным глазом, как она их закалывает ножом в сердце или в горло. Ужасное зрелище. Поэтому я и сошёл с ума! Психика не выдержала.

Убийства бездомных не были выдумкой. В нашем городе уже несколько лет находили трупы зарезанных бродяг. Особенно много их было на окраине города, в районе, который назывался Трудпосёлком. Я много слышал и читал о жертвах маньяка в местных СМИ.

Позже один из санитаров мне сказал, что Руженцев проходил по этому делу, как подозреваемый. Слишком много подробностей он знал об убийствах. Знал места, знал какие раны наносили жертвам. Думали, что он и есть маньяк, но потом его оправдали, поняли, что он не мог быть убийцей. Но откуда сумасшедший Руженцев столько знал? Этого никто не мог объяснить. Наверное, читал в новостях, а остальное додумывал. Фантазия у него была богатая.

Я бы никогда не подумал, что этот мужчина мог кого-то обидеть. Слишком уж он был эмпатичный.

Часто Руженцев сидел на своей койке у окна и смотрел в свой глазок, держа его двумя пальцами. Нравился он мне своим добродушием, поэтому я всегда шёл с ним здороваться, когда заступал на сутки.