Алексей Егоров - Грех извне 2 - Счастье в запретном

– Со временем узнают, как вижу, ты не собираешься покидать нас?

– Нет. Здесь уютно и достаточно пищи. Беда только одна…

– Какая?

– Много людей.

– Тогда возвращайся в то место, из которого явился. Где подобные тебе воспринимаются спокойно.

– Да кто ты такой?! – Назгал вскочил на ноги. – Уж не слуга ли Езжнана?! А сам в рясу обрядился! Каков!

Священник покачал головой и просто ответил, что не является слугой Первого врага. Услышав истинное имя Первого врага, он не поморщился, не отшатнулся, не стал читать молитву, отвращающую зло. Назгал намеренно употребил это имя, пытаясь расшевелить странного покровителя. И ничего не вышло.

– Ведьмам что ли служишь? – спросил Назгал.

– Сядь, расслабься. Отвечая на твой вопрос – нет, не служу. О каких ты ведьмах упоминаешь?

– Вот на вопросы мои ты не ответил, – ворчал Назгал.

Он вообще ничего не понимал. Поразился тому, что так близко от убежища нашелся человек, играющий в те же игры. Не похоже, что он член тайного культа. Тогда зачем все это?

– Принести тебе одежды? – спросил священник.

– Сиди уж, а то рассыплешься.

– Мне не в тягость. Общинники приносят мне много ткани, готовых рубах. Все не успеваешь сносить.

Он вздохнул, будто внимание крестьян его угнетало.

Прицепился к одежде, как клещ. Не стряхнуть. Назгал отмахивался от предложений, но священник все равно поднялся и ушел. Вернулся с кипой ткани. Обычная, грубая материя. Не похоже на то, что производят ведьмы.

– Тебя так смущает нагота? – Назгал покачал головой.

Одежду он взял, положил рядом.

– Мы рождаемся и умираем в таком виде, – ответил священник, – мне часто приходится видеть… это.

– Но? – Назгал нагнулся вперед.

– Но ты носишь кожу, как одежду. Не чувствуешь себя беззащитным.

И он хотел узнать, в чем тут секрет. Так его понял Назгал. Объяснять, что никакого секрета в этом нет, парень не хотел, а пришлось. Не для священника – тот все равно не жилец, а для девушки.

Прожив некоторое время с ведьмами, Назгал понял, что нагота важна простакам. Это для них нагота – культ. Для ведьм это просто форма существования. Так же естественно, как дышать. Одежду они делали, но не для себя или своих спутников, а для общения с внешним миром.

Как бы далеко не убрался человек в глухую чащу, все равно простаки будут его донимать.

Именно это угнетало Назгала. Он ходил в деревню с ведьмиными прислужниками, слушал лебезящие голоса крестьян, отсыпал им благодать и немного помощи. И все ради нескольких кусков мяса.

От нитей не избавиться. Слишком глубоко они вросли в плоть человека.

Забыть собственное имя, потребности вроде бы просто. А вот забыть все остальные привычки уже не удастся. Так каждому растению угодна своя почва.

Об этом Назгал не говорил с приютившим их священников. Объяснял за наготу.

– Лицо ведь ты не прикрываешь? Так мое тело – это лицо.

– Холод, дождь, снег, – возразил священник.

Правильное замечание, очевидное. И крыть Назгалу нечем, кроме:

– Холод мне не вредит.

– С чего бы так? – казалось, священник ничуть не удивился.

Крестьяне назвали чужака демоном, утопленником. Разве это не ответ. Но священник видел перед собой мальчишку. Странного, не без этого. И все же – человек. Под кожей и хорошей прослойкой жира мышцы, кости, по сосудам бежит кровь. Холод должен его выжать, удавить в объятиях.

– Не верится мне, что не ощущаешь ты холода, – сказал священник.

– Тебя только это удивляет?

– Он говорил, – вставила Дшина, следящая за разговором, – нужно отказаться от потребностей. Тогда освободишься.

– Это невозможно.

Назгал пожал плечами. В этом они сходятся. Хватило несколько месяцев, прошедших после долгой ночи, чтобы понять эту простую истину.

– Невозможно, – продолжал священник, – к тому же, мудрецы пытались воплотить идею, высказанную тобой, в жизнь.

– Чего?

О таком Назгал не слыхивал. Да и откуда ему. Но не это поразило парня больше. Откуда простому деревенскому священнику знать подобное. Ладно, Борд рассказывал про всяких умников, сидящих в столице. Борд – воин. Ходил везде, много видал, слухом не обделен. Все видит, слышит, а опыт помогает соединять разрозненное в единое.

Деревенский служитель культа не может рассуждать подобным образом.

– И нагота твоя не является чем-то уникальным, – священник улыбнулся. – Я не говорю про дальние земли, что за границей ветров. Достаточно пройти шесть тысяч шагов, держа восходящее солнце по левую руку. Ты окажешься там, где люди облачаются в грубое тряпье лишь бы защитить бронзовую кожу от солнца.