Джейсон Бейтс - Ненужные

Во дворе одиноко стояла старая, полусгнившая скамейка и валялось поваленное дерево. Казалось, что время остановилось в этом саду и потихоньку разрушало это всеми забытое место. Сад был одинок и запущен. В сочетании с серым небом создавал одновременно и гнетущую, и притягивающую атмосферу. В такие места хочется иногда попасть, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Именно в таком мрачном месте ощущается притягательная сила душевного баланса и спокойствия. Именно в таких местах все эмоции становятся настоящими, избавляясь от шаблонной скорлупы.

Дети тоже оказались в потоке магического влияния сада. Возможно, он в какой- то мере отражал их внутреннее настроение. Амелия и Ева сели на скамейку, а Джон начал бездумно носиться по саду, перепрыгивая через поваленное дерево.

Сначала Амелия и Ева сидели молча, при этом ни одна из них не чувствовала неловкости за долгое молчание. Затем, Амелия набралась смелости и внимательно посмотрела на Еву. Ева ответила на взгляд, и в течение одной минуты девочки изучающее смотрели друг на друга, ничего не говоря, и ничего не спрашивая.

Они уже испытали на себе боль и разочарование в самых близких людях, и поэтому довериться другому человеку, пусть даже такому похожему на них, было психологически сложным испытанием. Первой решила заговорить Ева:

– Моя мать, не знаю за что, ненавидела меня с самого рождения. Взрослые думают, что младенцы ничего не понимают и не помнят, но это не так! Я все чувствовала и осознавала, понимаешь? – обратилась она к Амелии.

Амелия молча кивнула, боясь ненароком прервать рассказ Евы.

– Моя мать – Дороти Ларкинс, была самоотверженной католичкой, однако это не помешало ей временно закрыть глаза на законы Божьи и влюбиться в женатого мужчину. Когда Дороти узнала, что ждет от любимого человека ребенка, она обрела полную уверенность в том, что сообщив ему эту радостную новость, заставит жениться на ней и уйти из семьи.

Любовник равнодушно воспринял известие о беременности Дороти. Из семьи он уходить отказался, но пообещал исправно давать ей деньги на содержание ребенка. Мисс Ларкинс не стала сдаваться и решила подождать, пока ребенок появится на свет. Она была уверена, что Кристиан, увидев младенца, растает, и все пойдет по запланированному сценарию.

Ровно в срок Дороти родила девочку. Роды были очень долгими и трудными. Ребенка с трудом удалось спасти, поэтому было принято решение оставить мать с младенцем в клинике, до полного восстановления.

Любовник приехал навестить Дороти только через три дня. Это был достаточно сухой и деловой визит, который, впоследствии, окончательно расшатал психику моей матери. Кристиан увидел девочку, но никаких внезапно вспыхнувших отцовских чувств у него не появилось. Он сказал, что уезжает со своей женой и детьми в другой город. Дороти он оставляет приличную сумму денег и надеется, что они никогда больше не увидятся.

Дороти была раздавлена окончательно. Ребенок стал ей теперь совершенно безразличен. Когда вошедшая медсестра спросила, как она решила назвать свою девочку, Дороти ответила, что ей абсолютно все равно, какое имя будет у ребенка.

– Может, назовете ее Ева?– участливо поинтересовалась медсестра.

– Назовите Ева.

Дальше стало только хуже. Дороти решила, что ее связь с женатым мужчиной и беременность – это проделки Сатаны. Он заманил ее в свои хитрые сети, а она попалась, как наивная дурочка. Дороти дни напролет стала молиться и пропадать в церкви. Все деньги, которые Кристиан выделил на дочь, она пожертвовала на благотворительность, желая, таким образом, хотя бы частично искупить свой омерзительный греховный поступок.

Через год Дороти немного успокоилась; страсти и обида утихли, но дочь в свое сердце она так и не впустила.

Однажды ночью я проснулась от того, что стало нечем дышать. В моей комнате жутко пахло бензином. Я увидела мать. Она стояла в одной ночной рубашке и поливала бензином из канистры все в моей комнате – стол, стул, мою одежду. Затем она подошла к кровати и выплеснула остатки бензина мне в лицо; немалая часть была пролита на кровать.

Я не понимала, что происходит. От страха меня буквально парализовало. Я не могла пошевелиться и закричать. Никогда прежде я не видела свою мать в подобном виде.

Да, она частенько злилась и кричала на меня, когда я вела себя, по ее мнению, как ненормальная. Ее выводило из себя, если я предсказывала, с абсолютной точностью, события, которые произойдут с ней в ближайшие дни или пересказывала события из прошлого. При этом я смотрела в большое круглое зеркало, висевшее в гостиной, и все там видела. Ее это жутко пугало. Она не желала ничего слушать. Мать закрывала свои уши руками и начинала громко шептать, раскачиваясь из стороны в сторону: » За что ты меня наказываешь? Я ведь давно искупила свою вину, Господи! За что мне все это?»