Влад Райбер - Страна вечного детства

Костя отшатнулся. Его зажали между вагонами. С противоположной стороны девочка с израненным лицом теперь тоже была не одна. Рядом стояла её подруга, перемазанная кровью, и высокий мужчина в костюме Чебурашки, но без одного уха. Этот костюм полностью закрывал его тело, открытым было только лицо. Мужчина, как и все, был мёртвым, но единственным, кто не улыбался и не смеялся, длинные прямые морщины на его впалых серых щеках оставались неподвижными. Он смотрел на Костю с жалостью.

Костя, как испуганная птица, метался по тамбуру, бился в двери. Снаружи была только непроглядная темнота. Электричка будто неслась через бесконечный туннель. Но вскоре поезд начал сбавлять ход. Костя заранее схватился за двери, готовясь выскочить на первой же станции.

Мертвецы и не пытались ворваться в тамбур, они лишь наблюдали за беднягой через стекло. Казалось, что вагоны трясутся от их смеха.

Электричка остановилась, двери разъехались. Костя выбежал на пустую платформу. Огляделся. Куда он приехал? Ни домов, ни фонарей, ни деревьев, а только эта платформа и тёмная равнина со всех сторон.

И тут за ним из электрички стали выбегать весёлые мертвецы. Призраки в простынях с дырками для глаз кричали, шумели, проносились мимо Кости, прыгали с платформы и убегали во мрак.

Две низенькие фигуры задержались у вагона, чтобы сказать Косте:

– Добро пожаловать в Страну вечного детства! Сюда попадают без билета!

– Дядь, сегодня праздник! Веселись!

Костя узнал двух подружек, теперь обе были одеты, как приведения. И у той девочки, что несколько минут назад истекала кровью, была новая, чистая простынь.

– Да пошли вы! – заикаясь, ответил мужчина. Ему было одновременно и страшно, и стыдно за свою пугливость. Даже перед детьми-мертвецами он не хотел выглядеть трусом. Костя думал, нужно ли ему зайти обратно в электричку, но пока он решал, ехать или остаться, двери захлопнулись и вагоны поползли прочь.

Все простынные привидения и высокий мужчина в костюме одноухого Чербурашки спустились с платформы. Последний нёс керосиновую лампу, и, когда он ушёл, со всех сторон подступила темнота. Только жёлтые квадраты окон уходящей электрички неслись уже где-то далеко, и целая толпа призраков удалялась в глубь равнины, мелькая белыми простынями в слабом свете керосиновой лампы, что не спеша волочилась за ними.

Костя стоял на месте. Ему очень хотелось глотнуть пива, но бутылка осталась в поезде. Переведя дух, мужчина попытался осмыслить всё, что произошло. И вдруг ему пришла здравая мысль: а не сон ли это всё? Костя сильно ущипнул себя за ногу. Боль была настоящей. Это его огорчило, но он не хотел отчаиваться. Всё-таки нечисть от него отстала, и это давало надежду, что всё самое страшное уже позади.

Мужчина спрыгнул с платформы и пошёл по шпалам за ушедшим поездом. Ничего другого он не придумал. Но много пройти Костя не смог —темно хоть глаз выколи, впереди ни огонька, на небе ни звёздочки. Последний вечер октября, холод, а он в куртке-поддергайке. От жуткого пронизывающего ветра болели уши. Сколько так идти? А там дальше ещё и рельсы надвое расходились. Куда поворачивать?

Косте подумалось, что это нечисть его так наказала за грубость и лучше бы пойти извиниться, попросить указать ему путь до дома.

Мужчина развернулся и пошёл к жёлтой точке света посреди голого поля. Под ногами шелестела сухая ботва, похоже, здесь в тёплые месяцы росла кукуруза.

Приблизившись к свету, Костя увидел, что ряженые призраки уселись в круг, было их около трёх десятков, они все вели шумные разговоры и смеялись, только мертвец в костюме Чебурашки был спокоен и молчалив.

В середине стояла керосиновая лампа, которая заменяла мертвецам костёр. Когда Костя подошёл, ряженые призраки задрали простыни и показали гостю свои бескровные лица.

– Чего припёрся? – крикнул кто-то мужчине, и все рассмеялись.

– Давай вали отсюда, – подхватил ещё кто-то. Толпа опять взорвалась смехом.

Когда балаган утих, к Косте обратился мертвец в костюме сказочного героя:

– Ты на них не обижайся. Это дети!

– Какие же они дети? – почти шёпотом спросил Костя. В толпе в самом деле была мелюзга, пара-тройка пацанов, несколько девочек, но в большинстве своём толпу составляли матёрые мужчины и женщины, лет по тридцать, по сорок, даже был здесь старый дед и две дряхлые бабки. Однако все и правда вели себя, как малые ребята.

– Люди – всегда дети, – ответил мертвец, он то и дело дёргал головой, откидывая с лица большое коричневое ухо, которое мотало ветром. – Это вам, живым, надо притворяться взрослыми, а мы умерли, и для нас в этом больше нет смысла.