Фаусто Грин - Книжные Черви

На крыше Павел закончил рисовать прямо над ведьмой меловой круг и сейчас лежал, тяжело дыша.

***

В кабине машиниста появился Родион.

– Вовремя! – гавкнула Муму.

Раскольников, ни секунды не колеблясь, ударил ведьму топором по голове. Она упала на панель управления и больше не шевелилась.

– Ну вот. Осталось остановить поезд, – осматривая стонущего Базарова, произнёс Родион.

– Можешь вытащить из меня эту хрень? – морщась, попросил Евгений и кивнул на торчащую из него деревяшку.

– Угу. На счёт «три». – Родион упёрся ладонью левой руки товарищу в грудь, а правой покрепче ухватился за обломок доски и, сосчитав до трёх, дёрнул его на себя.

Базаров мертвенно побледнел и выдал пару слов, от которых Муму прижала уши к голове, а Родион усмехнулся. Из нормального человека после такой манипуляции хлынула бы кровь, но Евгений свёл брови и стиснул зубы, и уже через несколько секунд рана под ключицей затянулась, оставив на память о себе лишь дыру на футболке. Точно так же затянулись и многочисленные мелкие порезы на руках и лице, оставленные стеклянной крошкой. Такова была сила его дара, его нигилизма, отменяющего всё, во что хозяин не желал верить.

Муму тем временем запрыгнула в кресло машиниста и поставила лапы на приборную панель.

– Слишком быстро идёт. Жертвы будут, отцепим мы если, – заметила она.

Евгений попытался встать, но тут же снова скривился. Правая рука повисла плетью, отзываясь мучительной болью при малейшей попытке ей шевельнуть. Прежде он не обращал на это внимания, слишком занятый дискомфортом, который причиняла деревяшка.

– Перелом. Точно перелом. – Доктор злился: дар его имел свой лимит и требовал времени на восстановление, а остаток сил был ему в данный момент необходим для другого дела.

– Мы все сейчас можем погибнуть, а тебя беспокоит твой перелом? – Родион хотел добавить ещё что-то возмущённое, но Женя спокойно отозвался:

– Нет, по правде говоря. Отцепляй. Я просто не верю в то, что поезд можно разогнать до такой скорости.

Это «не верю» в устах Базарова приобретало силу могущественного заклинания. Время застывало, реальность менялась. Раскольников знал, что у него есть не больше минуты, чтобы отцепить состав от локомотива. Родион выглянул в окно.

Чацкий на Чубаром скакал рядом с поездом. Зачарованный конь не чувствовал усталости и не отставал.

– Саша, я отцепляю, если что – пострадавшие на тебе! Давай! – изо всех сил крикнул Раскольников, выходя на внешнюю галерею локомотива и направляясь в его заднюю часть, к сцепке.

– Слушаюсь, не помрите там! – Саша остановил коня.

Оказавшись на переходной площадке, Раскольников что-то прошептал над топором и тут же стал увеличиваться в размерах. Сила переполняла его. Топор в его руке увеличился тоже. Поезд продолжал замедляться. Занеся топор над головой, Родион изо всех сил ударил лезвием по сцепке. Во все стороны брызнули искры и полетели куски металла.

…Родион наблюдал за тем, как отцепившиеся вагоны зигзагами заносит друг на друга: медленно, с чудовищным скрежетом. Первый вагон сошёл с рельсов и устремился под откос, увлекая за собой второй и третий. Но состав был длинный, а Базарову всё-таки существенно удалось замедлить скорость перед отцепкой, поэтому другие вагоны не сошли с путей и не перевернулись. Краем глаза парень заметил Чацкого, который мчался к вихляющему составу, и вспышку зелёного света неподалёку – это телепортировался Чичиков.

«Вот дерьмо…» – устало подумал Раскольников, глядя на повалившиеся вагоны.

Смотреть дальше у Родиона сил не было. Терзаться чувством вины за содеянное – тоже. Он закрыл глаза, усилием воли возвращая своему телу обычные габариты. Сердце, как обычно после трансформации, бешено стучало, во рту стоял металлический привкус крови: сосуды не выдерживали таких нагрузок.

Подышав несколько секунд, Родион вернулся к Базарову, Муму и бездыханной Панночке.

– Ампутируй-ка этой красавице голову, Родя. Чтоб наверняка, – плюнул Базаров.

Раскольников без раздумий взмахнул топором, и голова ведьмы скатилась на пол.

Поезд качало и трясло, он продолжал мчаться навстречу своей гибели.

– Нужно и нам уходить. С ней уже кончено всё. – Собака запрыгнула на руки к Родиону, и тот привычно перекинул её на плечи, придерживая за лапы.

Друзья вышли на галерею, опоясывающую локомотив.

– Спрыгиваем? – обернулся к Евгению Родион.

Базаров поморщился.

– Давай, может, лучше с задней площадки? Не хотелось бы затянуться под колёса…